Эта статья — ответ на два текста Сергея Вилкова: «Обращение к РМП» от 19 августа 2005 г. и «Ответ РМП» от 9 сентября; оба текста были пересланы нам девушкой из группы Вилкова, состоявшей тогда ещё в РМП Ольгой С. (далее цитаты из них приводятся без указания источника).
Вкратце история политических метаний Вилкова выглядит так. В 2004 г. он перешёл из ВКПБ в РКРП-РПК и даже верстал её местной организации газету (в макете последнего номера в июле 2005 г. я лично наблюдал мерзкую националистическую перепечатку по «демографическому вопросу»). Весной 2005 г. Вилков попросился к нам, в Российскую маоистскую партию.
И тогда Вилков допускал серьёзные ошибки. К примеру, в статье «Анархизм и другие препядствия для анархии» Вилков путал личную собственность с частной, а буржуазию с капиталистами, и вообще допускал множество политэкономических и исторических погрешностей. Кстати в этой статье Вилков утверждал, что «режим Сталина полностью соответствовал принципу социализма», — и тогда же встретил мои возражения по этому поводу. В газете «АКМ-1949» в статье «Сталинизм против Сталина» Вилков опять же показал себя более упёртым «сталинистом», чем мы, заявив в противоречии с фактами, что «репрессий по национальному признаку в СССР этого периода ни разу не проводилось».
Ошибок хватало и в статье «КПРФ: горячая голова, холодное сердце и грязные руки», где Вилков, в частности, поставил в вину Зюганову, что тот «поддержал антисоветский переворот Ельцина в
Вообще, статья эта была выдержана вполне в духе традиционалистских «компартий», в одной из которых тогда состоял Вилков. Вот ещё пример:
«…РФ сейчас сама находиться скорее ближе к банановым республикам, чем к империям США, Европы и их набирающего силу соперника — Китая».
Конечно же, это неверно, это излюбленная байка-страшилка социал-шовинистов. По душевому ВВП Россия находится во втором («серебряном») миллиарде из шести миллиардов людей, населяющих Землю, причём ближе к верхушке. По уровню жизни она ещё на более высоком месте. И гораздо выше по статусу — благодаря численности населения, богатству ресурсами, военной силе, географическому расположению и политической роли.
В статье «Эшелон: с правдой по пути» Вилков рекламировал завзятых советских традиционалистов Д. Чёрного (СКМ РФ) и И. Баранова (АКМ Удальцова).
И уже тогда Вилков пропагандировал некоторые троцкистские идеи. К примеру, в тексте «На чем мы стоим»:
«Следуя принципу пролетарского интернационализма, социалистическая республика будет экспортировать революцию по земному шару, идя на помощь угнетённым классам всего мира».
Хотя в то же время в газете «АКМ-1949» он отмечал в статье «Сталинизм против Сталина»:
«Ленин был противником насильственного экспорта революции зарубеж».
Совмещение этих тезисов в одной голове — явная шизофрения.
Однако партия поверила Вилкову, поскольку при переписке в мае-июне он продемонстрировал неплохие публицистические навыки (которые, однако, за последующий год загадочным образом выдохлись), близкие нам убеждения (которые он очень быстро и скоро поменял) и готовность принимать критику. Как выяснилось в дальнейшем, он был не искренен. Принимая решение о его принятии, мы сознательно не брали в расчёт предоставленные им явно преувеличенные данные о силе собранной им группы сочувствующих, выступающих под маркой АКМ-Саратов (кажется, тогда уже автономной от АКМ Донченко). Однако было огорчительно узнать, что эти данные действительно оказались туфтовыми, и группа к лету уже практически развалилась.
Что гораздо важнее, Вилков скрыл от партии свои идейные колебания. Предположение, что Вилков был искренним маоистом, но буквально за неделю-две «прозрел», не выдерживает никакой критики. Во-первых, Ольга С. сообщила в письме от 20 августа:
«…Склонность к троцкизму, проявлялась у [Вилкова] давно, но он в силу некоего консерватизма и упёртости цеплялся за сталинизм изо всех сил. Именно этим можно объяснить его безудержную апологетику сталинского СССР и конкретно фигуры самого Сталина».
Во-вторых, источники, на которые он опирался ныне (Троцкий, Серж, Клифф), были ему хорошо известны гораздо раньше. По всей видимости, на протяжении апреля-июля Вилков обманывал — отчасти нас, отчасти самого себя.
Следуя указаниям Мао Цзэдуна о «создании противоположности»1, я попросил Вилкова изложить свои разногласия с Предварительной программой РМП, на что он ответил в письме от 29 мая: «Программу РМП разделяем» и «Вопросы к вашим текстам есть, но несущественные. О них я напишу, но как-нибудь в другой раз». Уже после утверждения саратовской ячейки РМП, в середине июля Вилков лично заверил меня, что его политическое будущее связано исключительно с РМП. В конце июля мы обсуждали по электронной почте тактику партии. И вот буквально неделю спустя Вилков превращается в «троцкиста» и примыкает к отколу от «Социалистического сопротивления», возглавляемому И. Будрайтскисом, проходимческой группе «Вперед», пользующейся в российской левой едва ли не всеобщим презрением. Кстати вспоминается твёрдое ленинское:
«Шельмец Троцкий соединяет голосовцев и впередовцев против нас. Война!» и «Со впередовцами дел иметь не хочу»2.
Однако партии Вилков признался в своём превращении лишь ещё две недели спустя, заявив, что «в связи с моими идеологическими расхождениями с РМП, я более не могу называться маоистом и вступаю в местный brunch Соц.лиги «Вперед»» (кокетничающий незнакомым ему английским языком Вилков, по всей видимости, имел в виду «branch» — отделение, потому что «brunch» означает «поздний завтрак»).
После этого и появились два названных в начале статьи текста. «Чё-то, товарищи маоисты, вы меня совсем уморили своими бесконечными «некоторыми замечаниями к комментариям к замечаниям». Особенно Схивия отличился» — пожаловался во втором из них Вилков, хотя, кроме тов. Схивия, никто к нему не обращался. Его антимаоистская «критика» пестрит смешными ошибками и сама она — не целостная теоретическая атака, а нелепый «Франкенштейн», слепленный на скорую руку из худших фрагментов троцкизма, левкомства и застрявших в памяти автора маоистских и сталинистских формул.
Не имеет смысла спорить с человеком, который не выработал последовательной линии и меняет свой взгляды «на лету». Теоретически несостоятельному незадачливому перебежчику Вилкову нужно не полемизировать с нами, а серьёзно учиться. Хотя бы и в буржуазной системе образования — это способствует интеллектуальной дисциплине.
К вопросу о добросовестности Вилкова. Ольга С. утверждает в письме от 14 сентября, что ссылок в его критике хватает. Давайте посчитаем во втором, более основательном тексте. Для начала отметим, что часть, посвящённая рабочей аристократии и трём мирам, вообще не подкрепляется никакими цитатами или фактическими данными. Это, в частности, и дало тов. Трэшу основания отвергнуть рассмотрение этой части как «футурологии». Обратимся к остальной части текста.
Ссылки есть:
«Статья №9 первой советской конституции 1918 г. гласила: «Основная задача рассчитанной на настоящий переходный момент Конституции РСФСР заключается в установлении диктатуры городского пролетариата… и водворения социализма, при котором не будет ни деления на классы, ни государственной власти»».
Цитата, между прочим, приведена в фальсифицированном виде. Вот как она выглядит на самом деле (жирным выделено пропущенное Вилковым):
«Основная задача рассчитанной на настоящий переходный момент Конституции Российской Социалистической Федеративной Советской Республики заключается в установлении диктатуры городского и сельского пролетариата и беднейшего крестьянства в виде мощной Всероссийской Советской власти в целях полного подавления буржуазии, уничтожения эксплуатации человека человеком и водворения социализма, при котором не будет ни деления на классы, ни государственной власти».
Сельский пролетариат и беднейшее крестьянство выброшены совершенно мошенническим образом — цитата очевидным образом «скорректирована» под троцкизм.
«Троцкий весьма тонко подметил реальную закулису этого пропагандистского спектакля в своей последней книге «Сталин»: «Термидор предполагает выкристализовывание новой привилегированной прослойки, создание новой основы для экономически господствующего класса. На эту роль было два претендента: мелкая буржуазия и сама бюрократия. Они бились плечом к плечу, чтобы сломить сопротивление рабочего авангарда. Покончив с этой задачей, они яростно схватились между собой… Отсюда согласованные усилия бюрократии, направленные на то, чтобы представить свою борьбу против мелкой буржуазии за прибавочный продукт и власть, как борьбу пролетариата против попыток реставрации капитализма»».
Здесь ссылка вообще не нужна, поскольку Троцкий для нас всё равно не авторитет и аутентичность его цитат роли не играет. Мы готовы были поверить на слово. Как оказалось зря — цитата приведена неточно, по памяти или в обратном переводе. См. книгу Троцкого «Сталин», т. 2.
«Формула «социализм = государственный капитализм + диктатура пролетариата», которая была выдвинута Лениным в «Очередных задачах советской власти», трактуется совершенно однозначно».
Ссылка совершенно бесполезна, так как это положение мы и не оспаривали, его оспаривает как раз Вилков. Заметим, однако, что данная формула в указанной работе отсутствует!
«Ленин говорил: «…государство у нас рабочее с бюрократическим извращением… Наше теперешнее государство таково, что поголовно организованный пролетариат защищать себя должен, а мы должны эти рабочие организации использовать для защиты рабочих от своего государства и для защиты рабочими нашего государства» (В.И. Ленин ПСС изд.4, т.32, стр.
«Ленин писал, говоря о перспективах социалистического строительства в одной стране: «…наша ставка была ставкой на мировую революцию, и эта ставка безусловно была верна…, мы всегда подчеркивали… что в одной стране совершить такое дело, как социалистическая революция, нельзя» (В.И. Ленин, ПСС 4 изд. Т. 27)».
Ссылка без указания страницы (из числа многих сотен!) больше похожа на издевательство. Между прочим, искать приведённую цитату в
Полностью отсутствуют ссылки в доказательной базе Вилкова, многие утверждения которой кажутся весьма сомнительными:
«…Памфлеты революции сталинского идеолога Юдина, вроде: «Всемерное укрепление советского государства являлось необходимым условием построения социализма, а теперь — коммунизма»».
Что-то где-то прочитав, Вилков спешит кольнуть этим оппонентов. Вероятно, здесь имеется в виду П.Ф. Юдин, но какое отношение эта цитата имеет к предмету дискуссии?! Это вовсе не был единственный философ в Советском Союзе и он не был руководителем государства, став членом ЦК лишь незадолго до смерти Сталина.
«…«Левая оппозиция», с программой которой настоятельно рекомендую ознакомиться моему сопернику по дискуссии прежде чем рассуждать о незнакомом ему предмете, пыталась вернуть партию на курс социалистических преобразований, которые Ленин не отделял от принципов рабочей демократии, а также призывали покончить с «рыночным дьяволом» который возродился в стране благодаря НЭПу».
Давайте посмотрим, так ли это. Для начала, сам Троцкий писал в «Сталинской школе фальсификаций»:
«Переход к нэпу не только не встретил возражений с моей стороны, но, наоборот, вполне соответствовал всем выводам из моего собственного хозяйственного и административного опыта».
Но, может быть, «левая оппозиция» затем выступала за скорейшее свёртывание НЭПа? Как бы не так! Вот как В. Роговин описывает программу «левой оппозиции» в 1932 г.5:
«В статье «На новом повороте. Кризис советского хозяйства», присланной группой оппозиционеров Москвы и Ленинграда, подчёркивалось, что… требуется коренное изменение политики: восстановление нормального товарообмена между городом и деревней; открытый отказ от административной ликвидации кулачества и от принудительного сохранения нежизнеспособных колхозов. В статье развивались выдвигавшиеся Троцким ещё в период разработки первого пятилетнего плана идеи о преодолении хозяйственной изоляции СССР и укреплении его связей с мировым рынком… Экономическая жизнь Советского Союза немыслима без роста его связей с мировым хозяйством»,
«Более развёрнуто формулировал альтернативную программу левой оппозиции Троцкий в статье «Советское хозяйство в опасности»… Коллективизация может быть жизненна лишь в той мере, в какой она сохраняет личную заинтересованность колхозников в труде, строя их отношения внутри колхоза, равно как и отношения колхоза с внешним миром, на основах хозяйственного расчёта. «Это значит, что правильная, экономически обоснованная коллективизация на данной стадии должна была вести не к упразднению нэпа, а лишь к постепенному преобразованию его методов». Однако бюрократия ликвидировала нэп и заменила рыночные отношения, без которых немыслим хозяйственный расчёт, расширением методов принуждения. После административного удушения нэпа, т.е. системы рыночного регулирования хозяйства, она освободила планирование от контроля со стороны рынка. Между тем бесчисленные живые участники хозяйственного процесса «должны заявлять о своих нуждах и о своей относительной силе не только через статистические выкладки плановых комиссий, но и непосредственным давлением спроса и предложения. План проверяется и, в значительной мере, осуществляется через рынок». Только взаимодействие трёх элементов: государственного планирования, рынка и советской демократии может обеспечить правильное руководство хозяйством переходной эпохи».
Год спустя Сталин говорил об этом так:
«Возьмите прошлогодние номера троцкистского «Бюллетеня». Чего требуют и о чём пишут там господа троцкисты, в чём выражается их «левая» программа? Они требуют: роспуска совхозов, как нерентабельных, роспуска большей части колхозов, как дутых, отказа от политики ликвидации кулачества, возврата к концессионной политике и сдачи в концессию целого ряда наших промышленных предприятий, как нерентабельных. Вот вам программа презренных трусов и капитулянтов, контрреволюционная программа восстановления капитализма в СССР!»6.
Как видим, картина прямо противоположная той, которую пытается рисовать Вилков!
«И ещё один маленький забавненький факт: с двадцать шестого года и далее, в то время когда сталинисты спелись с Гоминьданом, левая оппозиция имела тесный контакт с Мао Цзэдуном, идеи которого тогда смыкались с позицией троцкистов и других левых критиков СССР. Правда потом Мао сообразил, куда дует ветер… и переориентировался на дружбу со Сталиным».
Для начала, «сталинисты спелись с Гоминьданом» не «с двадцать шестого года и далее», а в 1923 г., по прямому указанию ленинского Коминтерна. Мао Цзэдун был избран альтернативным членом ЦИК Гоминьдана уже в 1924 г. и в 1926 г. ещё был директором гоминьдановского Института крестьянского движения. Апрель 1927 г. Мао проработал в Земельном комитете Гоминьдана. 26 мая 1927 г. он телеграммой призвал хунаньских руководителей КПК «проявить в общении с правительственными чиновниками максимум терпения, чтобы избежать новых трений между двумя партиями» 7. Кроме того, конечно же, после чанкайшистского переворота речь может идти только об уханьском, левом Гоминьдане — и только до лета 1927 г., когда гоминдановцы, по выражению Сталина, «оскандалились и дискредитировали себя своей связью с контрреволюцией»8.
К сожалению, Вилков не приводит никаких фактов или ссылок — кто именно из «левой оппозиции», когда и в какой форме осуществлял этот «тесный контакт с Мао Цзэдуном». В письме от 30 сентября Ольга С. сообщила единственное основание этого «маленького забавненького факта»:
«Источник нейтральный к личностям, вокруг которых разворачивается наш спор, а потому достойный доверия — Виктор Серж «От революции к тоталитаризму». Советую ознакомиться».
Между прочим, по поводу Сержа Сталин говорил Роллану 28 июня 1935 г.:
«Это не просто троцкист, а обманщик. Это нечестный человек…»9.
Неудивительно, что буржуазия оценивает Сержа совсем иначе. Аналогично Ольге С. отозвался именно об этой книжке Отто Лацис:
«Её автор Виктор Серж… в отличие от многих других заслуживает полного доверия как в смысле знания предмета, так и в смысле честности подхода к тому, о чём он писал»10.
Обратимся к названному источнику. Действительно, в главе «Революция в тупике», относящейся к
«Я выступал под вымышленными именами в отдаленных кварталах. Один из моих кружков, полдюжины рабочих и работниц, собирался под низкими елями на заброшенном кладбище. Над могилами я комментировал секретные доклады ЦК, новости из Китая, статьи Мао Цзедуна (будущий военачальник советского Китая был идейно весьма близок к нам (т.е. к «левой оппозиции» в СССР — О.Т.), но держал нас по ветру, чтобы получать оружие и боеприпасы)».
Заметим, что ни о каком «тесном контакте с Мао Цзэдуном» «левой оппозиции», о котором толковал Вилков, и речи нет. Но и насчёт «идейной близости» Серж оправдал данную ему Сталиным характеристику или, по меньшей мере, сболтнул чушь.
В конце 1925 г. Мао передал в партийный журнал «Сяндао» статью «Анализ классового состава китайского общества», но лидер партии Чэнь Дусю (между прочим, в 1931 г. примкнувший к китайским троцкистам) наотрез отказался публиковать её, заявив, что автор «явно переоценивает роль крестьян»11. В свою очередь Мао говорил о Чэнь Дусю десятью годами позже:
«Он не понимал роли крестьянства в революции и очень недооценивал его возможности»12.
Заметим, что тогда же, на X заседании VIII пленума ИККИ 24 мая 1927 г., Сталин упрекал в том же самом Троцкого:
«Основная ошибка Троцкого (а значит, и оппозиции) состоит в недооценке аграрной революции в Китае, в непонимании буржуазно-демократического характера этой революции, в отрицании предпосылок многомиллионного аграрного движения в Китае, в недооценке роли крестьянства в китайской революции. Ошибка эта… является характернейшей чертой всей линии Троцкого за весь период его борьбы с большевизмом. Недооценка роли крестьянства в буржуазно-демократической революции является той ошибкой, которая преследует Троцкого с 1905 года, которая проявилась особенно ярко перед февральской революцией 1917 года и которая не оставляет его до нынешнего времени»13.
Не нелепо ли утверждать, что Мао, едва ли не в одиночку отстаивавший против ЦК КПК пропагандировавшуюся Сталиным линию, был, якобы, сторонником взглядов «левой оппозиции»?!
Затем Мао продолжал активно заниматься крестьянским движением и в марте 1927 г. представил Центральному комитету «Доклад об обследовании крестьянского движения в провинции Хунань» (был опубликован в советском журнале «Революционный Восток» №2 за 1927 г., так что именно с этим материалом должен был быть знаком Серж). Мао решительно защищал самые крутые действия крестьян:
«…В каждой деревне необходим кратковременный период террора. В противном случае будет совершенно невозможно подавить деятельность контрреволюционных элементов в деревне, свергнуть власть шэньши. Чтобы выпрямить, надо перегнуть; не перегнешь — не выпрямишь» 14.
Журнал «Сяндао» опубликовал этот доклад лишь частично, выкинув подобные оценки. Тому, кто знаком с либеральными убеждениями Сержа, должно быть очевидно, что тот мог говорить о своей идейной близости с призывавшим использовать против контрреволюционеров «самые бесчеловечные методы»15 Мао только по нелепой ошибке.
Доклад Мао был вообще опубликован лишь потому, что был созвучен пришедшим от Сталина инструкциям о развитии крестьянского движения. Китайский курс истории КПК свидетельствует:
«В тот критический для китайской революции момент позиция Мао Цзэдуна полностью совпадала с точкой зрения И.В. Сталина»16.
А кто же стоял на позициях Троцкого? Вот что пишет И. Шикель в своей знаменитой статье «Идеи Мао Цзэдуна» со ссылкой на книгу Эдгара Сноу «Red Star over China»:
«В конце двадцатых годов [Ли Лисань] был практическим (хотя и не теоретическим) вождём КПК — во всяком случае, виднейшим членом Политбюро и противником Мао Цзэдуна, для которого он «среди китайских коммунистов был… тем, кто ближе всех стоял к Троцкому»».
«…«Переориентаций», как известно, у [Мао] было… много — от заигрываний с Тито, до кредитных операций с США».
К сожалению, установить источник этого утверждения так и не удалось. В письме от 3 октября Ольга С. сослалась на книги Э. Ходжи «Империализм и революция» и «Титовцы». В первой ничего подобного нет; там вообще Мао упоминается всего два раза — в связи с «теорией трёх миров» и в связи с «теорией народной войны». В «Титовцах» (как и в «Хрущёвцах», к которым Ольга С. рекомендовала обратиться в письме от 6 октября) Ходжа, конечно, злобно и клеветнически отзывается о Мао, но не приводит никаких фактов относительно его «заигрываний с Тито» и «кредитных операций с США» (последние, кстати, вовсе не дискредитировали бы Мао сами по себе — как известно, Советская Россия была вынуждена в своё время прибегнуть ради индустриализации к иностранным концессиям).
А вообще, Вилкову следовало бы постесняться писать о «заигрываниях» с Тито. Ведь это его любезный Глюкштейн aka Клифф в своей критике сталинского Советского Союза опирается в т.ч. и на титоистский источник — злобно-клеветническую газету «Борба».
«На XI съезде партии было решено, что участие в стачках является долгом членов партии, даже если они не согласны с большинством выступающим за забастовку. При Сталине, напомню, организаторам забастовок грозил расстрел».
Резолюции XI съезда
«…Ни Компартия, ни соввласть, ни профсоюзы никоим образом не могут забывать и не должны скрывать от рабочих и трудящихся масс того, что применение стачечной борьбы в государстве с пролетарской госвластью может быть объяснено и оправдано исключительно бюрократическими извращениями пролетарского государства и всяческими остатками капиталистической старины в его учреждениях, с одной стороны, и политической неразвитостью и культурной отсталостью трудящихся масс — с другой… Единственно правильным, здоровым и целесообразным методом улажения конфликтов и трений между отдельными частями рабочего класса и органами рабочего государства является посредническое участие профсоюзов, которые в лице своих соответственных органов либо вступают в переговоры с соответственными заинтересованными хозяйственными органами…, либо апеллируют к высшим государственным инстанциям»17.
Кроме того, Вилков не вспоминает, что право на забастовку было закреплено в Конституции КНР. А следовало бы, полемизируя с маоистами, в партию которых он так упорно рвался и из которой так быстро сбежал.
«…Сталинизм сам себя разоблачил, негласно предполагая углубление противоречий между буржуазией и пролетариатом и вытекающее отсюда усиление роли государственных институтов организованного подавления. Откуда свалился этот гипотетический тезис об усилении классовой борьбы по мере построения социализма, и как он сопрягается с движением к бесклассовому обществу? Трудно поспорить с тем, что в процессе свержения и подавления эксплуататоров их сопротивление может ослабевать или ожесточаться вплоть до развязывания гражданской войны, но возводить последнее в тенденцию социалистического перехода было бы абсурдно…».
Действительно, откуда же на Вилкова «свалился этот гипотетический (?!) тезис»? Вилков, кажется, сам этого не знает. Придётся указать источник за него. На самом деле, в работах и выступлениях Сталина такой тезис отсутствует. Этот выпад Вилкова — вульгарная перепевка клеветы Хрущёва на XX съезде 25 февраля 1956 г. Именно Хрущёв — позорный предшественник Вилкова на стезе фальсификации — приписал Сталину утверждение, «что по мере нашего продвижения вперёд к социализму классовая борьба должна якобы все более и более обостряться» 18. Подробнее этот вопрос рассматривается ниже.
Забавно, что Вилков ссылался на этот тезис и раньше, в статье «СССР: империя или коммуна?», хотя и с прямо противоположной его оценкой:
«Сталинский тезис об усилении классовой борьбы по мере развития социализма, который тот почерпнул из скрупулезного анализа марксистско-ленинских работ…».
Что тут сказать? За что Вилков хвалил Сталина, за то он его теперь ругает, только вот Сталин тут ни при чём, Вилков как его не понимал, так и не понял. А я ведь предупреждал об этом ещё тогда, но Вилков остался глух.
«…Лев Троцкий вместе с остатками честных революционеров, сражаясь с теми «кочевниками революции, которые после
Неоднократно демонстрируемое Вилковым расхождение с Троцким, возможно, объясняется банальным незнанием его текстов. Тов. Схивия утверждает, что у Троцкого Вилков читал только «Преданную революцию». Неизвестно, насколько это истинно, но, по всей видимости, в своей критике РМП Вилков цитирует Троцкого… по брошюре покойного В.И. Клушина «Малоизвестное о Троцком». Вряд ли это случайно, что именно там даются цитируемые Вилковым хлёсткие фразы про «рыночного дьявола» и «кочевников революции».
«Общественная собственность… автоматически устанавливает распределение «по труду» ибо распределение «по капиталу» в условиях равного владения каждым членом общества равной долей в общем хозяйстве, уже невозможно».
Это уж и вовсе нелепая оговорка. Понятно, что ни о каких «равных долях» в общественной собственности говорить нельзя.
«Трактовка термина «социализм» как процесса построения коммунизма, стартующего с момента революции, вне зависимости от реальной классовой природы строя, противоречит ленинизму…».
О социализме «с момента революции», конечно же, никто не говорил, это собственная выдумка Вилкова. Сталинское замечание, что «социализм в основном построен»19 было сделано только в 1939 г., спустя 22 года после революции, после коллективизации и сворачивания массовых репрессий.
Заметим, что Вилков опять противоречит сам себе. Ведь это он же приписывал Ленину формулу «социализм = государственный капитализм + диктатура пролетариата» (см. выше).
«В сталинском Советском Союзе, по самым скромным оценкам, дифференциация в доходах населения превышала 1:20…».
Очевидно, здесь имеется в виду разброс тарифной сетки. Однако таким образом можно создать сильно преувеличенное впечатление о неравенстве доходов в СССР. Для его исправления следует напомнить, что даже уже в 1989 г. децильный коэффициент в Советском Союзе составлял всего 2.99. В связи с этим директор института социально-экономических проблем народонаселения РАН Н.М. Римашевская отмечает:
«Российское общество за короткий срок трансформировалось фактически из эгалитарного, с идеологией выравнивания по всем векторам, в активно поляризованное».
Часть из этих приводимых Вилковым утверждений и цитат могут оказаться корректными, но отсутствие ссылок затрудняет их проверку и серьёзное обсуждение. Существуют два объяснения такого апофеоза голословности (вероятно, отчасти верны оба) и оба они не красят Вилкова.
С одной стороны, возможно, Вилков просто не заботился о своей доказательной базе, конструируя идеологическую поделку, призванную всего лишь оказать психологическое воздействие на отдельных членов нашей партии. В таком случае имеет место не добросовестная полемика, а враждебный выпад против партии и требовать от нас встречной «конструктивности» просто нахально.
С другой стороны, возможно, что точные источники убеждений Вилкова неизвестны ему самому. Часть рассказанных им «фактов» вполне могла быть почерпнута из смутных воспоминаний о когда-то прочитанных книжках и частных разговоров во «впередовской» среде. В таком случае, можно отметить, что Вилков сохранил свою «идеологичность» мышления и принимает троцкистские мифы столь же некритично, как и ранее сталинистские. Тогда, прежде чем вести полемику, ему следует излечиться от этой мелкобуржуазной манеры.
Рассматривать в политике личные недостатки (любимый «конёк» Троцкого) было бы ошибкой. Нет, по-видимому, эта недобросовестная манера полемики не есть личная вина Вилкова, а вообще исходно свойственна троцкизму (однако, к счастью, не есть общий грех всех современных троцкистов), под разлагающее влияние которого он столь драматично попал. Это очевидно из изучения книг Троцкого, но здесь достаточно привести характеризующую эту черту фразу Ленина: «частными разговорыми… т.е. попросту сплетнями… всегда живёт Троцкий»20.
Теперь обратимся к существу приводимых Вилковым доводов.
Вилков оспаривает утверждение тов. Схивия о том, что у троцкистов «нет своего практического опыта социалистического строительства». На самом деле, конечно, практический опыт строительства социализма у Троцкого действительно был, но очень небольшой — на должности наркома путей сообщения. Конечно, этот опыт не идёт ни в какое сравнение с опытом сталинского и маоистского строительства социализма. И никакого самостоятельного политического опыта строительства социализма у Троцкого и троцкистов всё-таки не было — была техническая работа, которую он более-менее добросовестно выполнял наряду с Лениным, Сталиным и прочими. Между прочим, следует вспомнить резюме Ленина насчёт Троцкого: «чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела»21. Сегодня мы назвали бы такого деятеля технократом, никак не марксистом.
Нехватка политического опыта всегда оборачивалась для троцкистской критики своеобразным преимуществом: можно было не просто бичевать принципиальные ошибки, но и спекулировать на случайных неудачах. Как указывали китайские марксисты, «некоторые из ошибок Сталина носят принципиальный характер, другие связаны с конкретной работой; некоторых ошибок можно было бы избежать, а некоторых трудно было избежать в условиях отсутствия прецедента диктатуры пролетариата»22. Конечно, троцкистам гораздо легче отмазываться перед анархически-либертартарными элементами («антиавторитаристами» и анархистами), когда «неудобные» эпизоды диктатуры пролетариата, к которым они причастны, вроде подавления Кронштадтского восстания, малочисленны и преданы забвению.
Но помимо примеров проведения Троцким ленинской линии история хранит также немало свидетельств его расхождения с нею. Вопреки уверениям Вилкова Ленин вовсе не считал «исторический почерк» Троцкого «безупречным». Это просто ложь или фатальное незнание. Совсем наоборот! В 1914 г. Ленин утверждает, что «никогда ещё, ни по одному серьёзному вопросу марксизма Троцкий не имел прочных мнений, всегда «пролезая в щель» тех или иных разногласий и перебегая от одной стороны к другой. В данный момент он находится в компании бундовцев и ликвидаторов»23. В 1915 г. он пишет о «надутых фразах, какими Троцкий всегда оправдывает оппортунизм»24 и подкалывает его за «вычурный язык»25 — да что там! — прямо говорит, что Троцкий «стоит на точке зрения войны правительств и буржуазии»26 и есть «враг пролетарской политики»27. В 1921 г. в связи с дискуссией о профсоюзах Ленин отмечает, что «весь подход Троцкого, всё направление у него неверно»28.
Обратите внимание на определённость Ленина: «никогда», «всегда», «весь», «всё». Очевидно, Троцкий лукавил, утверждая:
«Пытаются задним числом ссылаться на отдельные резкие политические замечания Ленина против меня, в том числе и во время войны. Ленин не терпел никаких недомолвок или неясностей. Он был прав, нанося двойные и тройные удары, когда политическая мысль казалась ему недоговоренной или двусмысленной. Но одно дело — полемический удар в каждый данный момент, а другое дело — оценка линии в целом»29.
Как видим, Ленин говорил вовсе не о «недомолвках или неясностях».
И всё же Вилков ставит Ленина и Троцкого на одну доску и развивает в отношении них ту же логику диктатуры вождей, которую ставит в упрёк сталинизму чуть ниже. Сравните:
«Начиная
Ленин выражал свои взгляды на этот вопрос достаточно ясно:
«Что диктатура отдельных лиц очень часто была в истории революционных движений выразителем, носителем, проводником диктатуры революционных классов, об этом говорит непререкаемый опыт истории… …Решительно никакого принципиального противоречия между советским… демократизмом и применением диктаторской власти отдельных лиц нет. Отличие пролетарской диктатуры от буржуазной состоит в том, что первая направляет свои удары против эксплуататорского меньшинства в интересах эксплуатируемого большинства, а затем в том, что первую осуществляют — и через отдельных лиц — не только массы трудящихся и эксплуатируемых, но и организации, построенные так, чтобы именно такие массы будить, поднимать к историческому творчеству…»30.
Вилков же мечется между взаимоисключающими положениями. Если это не шизофрения, то что это? Очевидное противоречие разрешилось бы, если бы Вилков прямо признал, что в Советской России вообще не было диктатуры пролетариата. По всей видимости, к этому тезису он и скатывается.
В письме от 13 сентября, пересланном в Интернет-рассылку РМП через Ольгу С., Вилков пишет:
«Версия о том, что при Сталине была диктатура пролетариата, а через пять лет уже был госкап, несмотря на то, что политическая трансформация ограничивалась лишь сменой руководящих лиц, не имеет вообще ничего общего с марксизмом. Это надуманная теория. Я ещё раз повторяю, что согласно Марксу и Ленину, пролетариат и буржуазия не могут пользоваться одной и той же государственной машиной — переход власти от одного класса к другому повлёк бы революционные изменения в надстройке, включающие полное разрушение прежних государственных институтов и построение принципаильно новой системы».
Какие с этим проблемы у нас? Никаких! Мы вполне признаём марксистско-ленинский вывод, что пролетариат не может воспользоваться государственной машиной капиталистов и неизбежно должен её разрушить. Однако мы полагаем, что новая буржуазия, образующаяся внутри самой (правящей) коммунистической партии может воспользоваться государственной машиной пролетариата, соответствующим образом разложив и преобразовав её. Кто считает, что такая диалектика невозможна, — бегом изучать теорию катастроф. Таким образом, для нас вполне достаточно «смены руководящих лиц» (и вообще ключевым критерием является смена политической линии), тем более что такая смена в широчайших масштабах имела место в СССР после смерти Сталина31 и в КНР после смерти Мао32.
Но проблемы, чёрт возьми, есть у Вилкова! Поскольку он заявляет, что не «фанатик «теории деформированного рабочего государства», которую, кстати, в конце жизни пересмотрел и сам Троцкий» и ему «ближе теория госкапа» в трактовке Т. Клиффа.
Нет никаких свидетельств тому, что Троцкий отказался от теории ДРГ. Согласно разъяснению Ingwar SolHagel из троцкистского «Социалистического сопротивления», это «утверждение обитается в среде некоторых профессиональных марксологов, аналитиков, специалистов по русской революции и интеллектуалов-ренегатов. Обычно эти эксперты изучают лишь несколько ключевых текстов, галопом проскакивают по историческим десятилетиям, и подгоняют факты и фразы под удобоваримую ученическую схему». Источником в данном случае является опубликованная в 1939 г. статья Троцкого «СССР в войне», где говорилось только о перспективе «возникновения нового эксплуататорского класса из бонапартистской и фашистской бюрократии» в случае «упадка пролетариата» в ходе Второй мировой войны; но, конечно, вовсе не ставилась под вопрос теория «деформированного рабочего государства».
Это сделала его дочь Наталья Седова-Троцкая. Обратимся к её письму Исполнительному комитету IV Интернационала от 9 мая 1951 г. Она как раз отстаивает ту точку зрения, что Советский Союз давно перестал быть рабочим государством. Но приглядимся повнимательнее, что она проповедует.
«Для меня невозможно следовать за вами и в вопросе о режиме Тито в Югославии. Вся симпатия и вся поддержка революционеров, а также всех демократов должны быть направлены югославскому народу в его сопротивлении усилиям Москвы усмирить его и обратить его страну в рабство» — таким образом, Седова оказывается на стороне титовских ревизионистов с их кровавыми расправами над коммунистами и рыночным курсом.
«Вы также поддерживаете сейчас войска сталинизма в войне, в которой оказывается угнетенным корейский народ. Я не могу и не хочу следовать вам в этом вопросе» — Седова оказывается на стороне южнокорейских марионеток империализма США.
Нелишне будет заметить, что признанные российские левкомы не в восторге от клиффизма. Так, Kollo d`Herbois пишет в письме от 21 сентября 2005 г. в Интернет-рассылке Ex-USSR-Left:
«Клифф… не ахти какой анализ дал советской экономике».
А вот что писал М. Инсаров:
«Понимание СССРовского капитализма Клиффом — максимально худшее понимание… Во всех остальных вопросах, кроме классовой природы СССР, Клифф ни на йоту не порвал с оппортунистическими ошибками троцкизма. Клиффианские организации в мире — такие же оппортунистические, как и чисто троцкистские».
Итак, поскольку Вилков решительно расходится с Троцким, который определённо утверждал в «Преданной революции», что «советская бюрократия… всё ещё остаётся орудием диктатуры пролетариата», и придерживается теории госкапа, он не должен признавать рабочее государство при Сталине. И действительно, он пишет:
«Государство к [1936 г.] уже обладало типично буржуазным типом, прямо противоположным тому, что марксизм подразумевает под социализмом».
А поскольку никакого «полного разрушения прежних государственных институтов» не наблюдалось аж до 1993 г., остаётся заключить, что, по мысли Вилкова, диктатуры пролетариата не было в Советской России с самого начала. Таким образом, Вилков конструирует некую «диктатуру вождей», не являющуюся классовой диктатурой (если, конечно, исключить версию, что он считает Советскую власть при Ленине буржуазной диктатурой)!
Совершенно запутавшись, Вилков приписывает теорию госкапитализма своим оппонентам-сталинистам:
«Обычно сталинисты комментируют это тем, что Ленин называл госкап ближайшим приближением к социализму, а значит, сталинизм якобы готовил материальные предпосылки социалистических преобразований».
Конечно же, наша позиция не такова. Вот как разъяснял этот вопрос сам Сталин:
«В 1921 году, когда своей промышленности у нас почти не было, сырья не хватало, а транспорт стоял, Ленин предлагал госкапитализм, как средство, через которое он думал связать крестьянское хозяйство с индустрией. И это было правильно. Но значит ли это, что Ленин считал этот путь желательным при всяких условиях? Конечно, не значит. Он шёл на смычку через госкапитализм потому, что не было у нас развитой социалистической промышленности. Ну, а теперь? Можно ли сказать, что у нас нет теперь развитой госпромышленности? Конечно, нельзя сказать. Развитие пошло по другому руслу, концессии почти не привились, госпромышленность выросла, выросла госторговля, выросла кооперация, и смычка между городом и деревней стала устанавливаться через социалистическую промышленность. Мы оказались в лучшем положении, чем думали сами. Как можно после этого говорить, что госкапитализм есть главная форма нашего хозяйствования? Беда оппозиции состоит в том, что она не хочет понять этих простых вещей» 33;
«Можно ли назвать нашу государственную промышленность госкапиталистической? Нельзя. Почему? Потому, что госкапитализм в условиях диктатуры пролетариата есть такая организация производства, где представлены два класса: класс эксплуатирующий, владеющий средствами производства, и класс эксплуатируемый, не владеющий средствами производства. Какую бы особую форму ни имел госкапитализм, он должен быть всё же капиталистическим по своему существу. Ильич, когда он анализировал госкапитализм, имел в виду прежде всего концессии. Возьмём концессии и посмотрим, представлены ли тут два класса. Да, представлены. Класс капиталистов, т.е. концессионеров, которые эксплуатируют и временно владеют средствами производства, и класс пролетариев, который эксплуатируется концессионером. Что здесь мы не имеем элементов социализма, это ясно… Возьмём другой тип предприятий — государственные предприятия. Являются ли они госкапиталистическими? Нет, не являются. Почему? Потому, что в них представлены не два класса, а один класс, класс рабочих, который в лице своего государства владеет орудиями и средствами производства и который не эксплуатируется, ибо максимум того, что получается в предприятии сверх заработной платы, идёт на дальнейшее развёртывание промышленности, т.е. на улучшение положения всего рабочего класса в целом»34.
«Разделавшись» с диктатурой пролетариата при Ленине и Сталине, Вилков обрушивается и на социализм. Для начала он определяет его как бесклассовое и безгосударственное общество, призывая на помощь конституцию 1918 г.: «водворение социализма, при котором не будет ни деления на классы, ни государственной власти», не замечая, что противоречит выдвинутой им же тут же формуле «социализм = государственный капитализм + диктатура пролетариата»! Я уже отметил, что в указанной работе Ленина данная формула отсутствует, во всяком случае, в явном виде, — но зато прямо говорится о «социалистическом государстве» 35!
Затем Вилков говорит о невозможности осуществления социализма в одной стране. Однако кто же был автором теории социализма в одной стране? Вовсе не Сталин! Этот тезис выдвинул Ленин в 1915 г.:
«Соединённые Штаты мира… являются той государственной формой объединения и свободы наций, которую мы связываем с социализмом, — пока полная победа коммунизма не приведёт к окончательному исчезновению всякого, в том числе и демократического, государства».
Заметим тут, между прочим, что Ленин прямо связывает здесь окончательное исчезновение государства с установлением полного коммунизма, а вовсе не социализма! Но читаем дальше:
«Как самостоятельный лозунг, лозунг Соединённые Штаты мира был бы, однако, едва ли правилен… потому, что он мог бы породить неправильное толкование о невозможности победы социализма в одной стране… Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране»36.
Но и оппоненты приводят множество ссылок на Ленина. Вот и Вилков приводит цитату:
«…Наша ставка была ставкой на мировую революцию, и эта ставка безусловно была верна…»37.
Троцкий приводил ещё и другие цитаты, например:
«Наша отсталость двинула нас вперёд, и мы погибнем, если не сумеем удержаться до тех пор, пока мы не встретим мощную поддержку со стороны восставших рабочих других стран»38.
Разгадка кроется в продолжении этой цитаты:
«Наша задача — неустанное продолжение нашей тактики пролетарской борьбы».
Троцкистская теория невозможности социализма в одной стране коренным образом отличается от ленинской ставки на мировую революцию. Ленин говорил о мировой социалистической революции как о стратегической цели, путь к которой проходит через пролетарскую борьбу в Советской России. Во всей позиции Ленина, а затем Сталина, не было и грана пессимизма, представления об обречённости русской революции вследствие «запаздывания» мировой революции. Вовсе нет, они правильно понимали взаимосвязь между этими революциями!
Как разъяснял Брехт в своей метафорической «Книге Великого Порядка»,
«То-цзы объявил невозможным построение Порядка в одной стране. Ни-энь взялся за строительство. То-цзы всё время не хватало то одного, то другого; Ни-энь создавал недостающее. То-цзы не видел никакой возможности построения Порядка помимо той, что он будет построен одновременно во всех странах. Ни-энь видел возможность построения Порядка во всех странах, если он будет построен в одной. То-цзы предусматривал переворот во всех странах и затем — строительство во всех странах. Ни-энь начал строительство в своей стране и считал, что оно ведёт к перевороту во всех странах. Как ученик Ка-ме, Ни-энь верил в значение экономики, индустрии, прочной организации широчайших масс на основе нового Порядка в экономике одной страны, — в их значение для переворота во всех странах»39.
Напротив, Троцкий нуждался в обосновании своих поражений во внутрипартийной борьбе, которые он сваливал на неуспех мирового революционного процесса. Ради этого он жульнически приписывал Сталину понимание ленинского курса на «победу социализма первоначально в… одной, отдельно взятой, капиталистической стране» как теории «построения изолированного социалистического общества»40. В том же письме он цитирует заключение комиссии Дж. Дьюи:
«Статья Ленина (1915)… …может быть понята в том смысле, что социализм может быть окончательно установлен в отдельной стране только в том случае, если выпустить ближайшие выражения «первоначально» и вырвать цитату из контекста…».
Но этот тезис — «социализм может быть окончательно установлен в отдельной стране» — прямо расходится с тем, что писал Сталин! Вот как разъяснял он свою позицию в 1938 г.:
«Несомненно, что вопрос о победе социализма в одной стране… имеет две различные стороны.
Первая сторона вопроса о победе социализма в нашей стране обнимает проблему взаимоотношений классов внутри нашей страны. Это — область внутренних отношений. Может ли рабочий класс нашей страны преодолеть противоречия с нашим крестьянством и наладить с ним союз, сотрудничество? Может ли рабочий класс нашей страны в союзе с крестьянством разбить буржуазию нашей страны, отобрать у нее землю, заводы, шахты и т.п. и построить своими силами новое, бесклассовое общество, полное социалистическое общество?…
Ленинизм отвечает на эти проблемы положительно. Ленин учит, что «Мы имеем всё необходимое для построения полного социалистического общества». Стало быть, мы можем и должны собственными силами одолеть свою буржуазию и построить социалистическое общество… …Мы успели уже ликвидировать свою буржуазию, наладить братское сотрудничество со своим крестьянством и построить в основном социалистическое общество, несмотря на отсутствие победы социалистической революции в других странах…
Вторая сторона вопроса о победе социализма в нашей стране обнимает проблему взаимоотношений нашей страны с другими странами, с капиталистическими странами, проблему взаимоотношений рабочего класса нашей страны с буржуазией других стран. Это — область внешних, международных отношений. Может ли победивший социализм одной страны, имеющий в окружении множество сильных капиталистических стран, считать себя вполне гарантированным от опасности военного вторжения (интервенции) и, стало быть, от попыток восстановления капитализма в нашей стране? Могут ли наш рабочий класс и наше крестьянство собственными силами, без серьёзной помощи рабочего класса капиталистических стран, одолеть буржуазию других стран так же, как они одолели свою буржуазию? Иначе говоря: можно ли считать победу социализма в нашей стране окончательной, то есть свободной от опасности военного нападения и попыток восстановления капитализма при условии, что победа социализма имеется только в одной стране, а капиталистическое окружение продолжает существовать? Таковы проблемы, связанные со второй стороной вопроса о победе социализма в нашей стране.
Ленинизм отвечает на эти проблемы отрицательно. Ленинизм учит, что «окончательная победа социализма в смысле полной гарантии от реставрации буржуазных отношений возможна только в международном масштабе»… Это значит, что серьёзная помощь международного пролетариата является той силой, без которой не может быть решена задача окончательной победы социализма в одной стране. Это, конечно, не значит, что мы сами должны сидеть сложа руки, в ожидании помощи извне. Наоборот, помощь со стороны международного пролетариата должна быть соединена с нашей работой по усилению обороны нашей страны, по усилению Красной Армии и Красного Флота, по мобилизации всей страны на борьбу с военным нападением и попытками реставрации буржуазных отношений…»41.
И именно партии «сталинистского» III Интернационала послужили той силой, которая продвинула вперёд мировой революционный процесс! Каков вклад троцкистов в победу над германо-японским фашизмом, в образование стран народной демократии в Восточной Европе и Китайской Народной Республики? Даже если не брать в расчёт нанесённый ими вред, их положительный вклад был очень мал в сравнении с вкладом «сталинистских» партий.
Раз уж зашла речь о Китае, то нелишним будет вспомнить о мнении китайских марксистов, ведь Вилков берётся полемизировать не просто со «сталинистами», а с маоистами, которые указывают на многие ошибки Сталина и последовательно идут дальше него. Так вот, Мао неоднократно указывал на «неокончательность» победы революции в Китае. Например, в 1961 г. на совещании в ЦК КПК он заявил, «что ревизионизм хочет нас свергнуть, и если мы не будем бороться с ним, то… Китай, возможно, изменит свой цвет»42. Более того, маоисты никогда не усматривали никакой «полной гарантии» от реставрации капитализма, в т.ч. и происходящей от победы мировой революции. Ведь и после победы мировой революции социализм не превратится в общество без противоречий, в общество, в котором не существует признаков прошлого и не возникает «новой буржуазии». Гарантия может быть достигнута только упорной классовой борьбой и только на данный момент.
О дальнейшем строительстве социализма Вилков пишет:
«…Если допустить, что в рабочем государстве классовая борьба продолжает усиливаться, то установление бесклассового строя не может произойти иначе, чем путём диалектического качественного перехода, иными словами, революции, в которой классовые противоречия снимаются. Но что это за построение социализма, если по дороге к нему предстоит новая, действительно, социалистическая революция? Ведь допустить мирный исход столь острого классового противостояния было бы иллюзией, которая сродни реформизму!».
Усиливается или ослабевает классовая борьба при диктатуре пролетариата? Вульгарные критики Сталина постоянно приписывают ему тезис об обострении этой борьбы, хотя Сталин говорил о совершенно конкретных временных условиях, в которых произошло это обострение. Давайте посмотрим, о чём шла речь:
«С переходом партии в наступление против кулачества, с применением чрезвычайных мер против кулачества, бухаринско-рыковская группа сбросила маску и стала открыто выступать против политики партии… Они требовали отмены чрезвычайных мер… Не замечая роста колхозов и совхозов, этих высших форм сельского хозяйства, и видя упадок кулацкого хозяйства, они выдавали деградацию кулацкого хозяйства за деградацию сельского хозяйства. Чтобы подкрепить себя теоретически, они состряпали смехотворную «теорию затухания классовой борьбы», утверждая на основании этой теории, что чем больше успехов будет у социализма в его борьбе с капиталистическими элементами, тем больше будет смягчаться классовая борьба, что классовая борьба скоро совершенно затухнет, и классовый враг сдаст все свои позиции без сопротивления, что ввиду этого незачем предпринимать наступление на кулачество. Тем самым они восстанавливали свою истасканную буржуазную теорию о мирном врастании кулачества в социализм и попирали ногами известное положение ленинизма, в силу которого сопротивление классового врага будет принимать тем более острые формы, чем больше он будет терять почву под ногами, чем больше успехов будет у социализма, что классовая борьба может «затухнуть» лишь после уничтожения классового врага»43.
Против кого эта борьба? Против остатков старого капиталистического класса, против зарубежной буржуазии, против мелкой буржуазии внутри страны, против отсталых слоёв и отрядов рабочего класса, против новой буржуазии внутри рабочего аппарата. Видно, что эта борьба при социализме так просто не исчезает. Для её победы требуется продолжающаяся революция, конечно же, не исчерпывающаяся одним лишь государственным переворотом. Как писал в заметках о советском учебнике политэкономии Мао Цзэдун:
«Переход к коммунизму определённо не является делом свержения одного класса другим. Но это не означает, что не будет социальной революции, ибо смена одних производственных отношений другими есть качественный скачок, т.е. революция. Два преобразования — индивидуального хозяйства в коллективное и коллективного в общественное — в Китае представляют собой революции в производственных отношениях. Так что переход от социалистического «распределения по труду» к коммунистическому «распределению по потребностям» должен считаться революцией в производственных отношениях».
Однако неверно было бы сводить эту революцию к чисто экономическим, даже технологическим переменам, как это делали хрущёвско-брежневские ревизионисты со своим «тезисом о производительных силах» и как это делает вслед за ними Вилков:
««Тезис об производительных силах» не является ревизионистским… …Задачей диктатуры пролетариата после Октябрьской революции действительно было развитие производительных сил до того уровня, который соответствует передовому капитализму, готовому преодолеть самого себя».
Никто не спорит, что это было задачей диктатуры пролетариата и что порой она выступала на первое место. Но можно ли ставить это главной задачей диктатуры пролетариата? Нет, ибо вот на что справедливо указывал Сталин:
«Теперь, надо полагать, все поняли, осознали, что чрезмерное увлечение хозяйственными кампаниями и хозяйственными успехами — при недооценке и забвении партийно-политических вопросов — ведет к тупику. Необходимо, стало быть, повернуть внимание работников в сторону партийно-политических вопросов с тем, чтобы успехи хозяйственные сочетались и шли рядом с успехами партийно-политической работы»44.
А если Сталин кому-то не авторитет, то вот что писал Троцкий:
«…В стране, пролетариат которой пришел к власти в результате демократической революции, дальнейшая судьба диктатуры и социализма зависит, в последнем счёте, не только и не столько от национальных производительных сил, сколько от развития международной социалистической революции»45.
Вопрос этот восходит к обсуждению с Вилковым его статьи «Анархизм и другие препядствия для анархии» ещё до его вступления в РМП, когда он подвергся критике за техницизм и вроде бы (как оказалось — неискренне) её принял. Он писал тогда, что «…социализм должен создать гигантскую материальную базу», что «если такая цель будет поставлена…, то производительность труда при помощи научных достижений может вырасти в десятки и даже сотни раз!», что «технология и автоматизация дойдут до такого уровня, что каждый сможет получать все блага в меру потребностей». Уже тогда ему было указано, что пропаганда «тезиса о производительных силах» — это важнейший опорный пункт хрущёвско-брежневского ревизионизма, разработанный для отодвигания революционных социальных целей в пользу наращивания производства, являющегося, якобы, самоцелью, «выгодной всем». Само собой, социалистическое общество должно обеспечивать рост производства и, возможно, оно обеспечит это куда лучше капитализма, но этот рост не является предусловием развития социализма, с тем же успехом он может оказаться орудием его разложения и поражения.
Перейдём «к вопросу о поддержке национально-освободительного движения в странах порабощенных транснациональным капиталом». Вот что пишет Вилков:
«В современном марксизме главенствуют две теории относительно перспектив мировой социалистической революции. Одна из них, евроцентристсткая, гласит, что социализм первоначально одержит победу в развитых империалистических странах — Европе и США, после чего революция перекинется на более отсталые регионы мира. При этом, согласно данной версии, марксистам стоит воздержаться от поддержки национальных движений в угнетённых странах, поскольку их экономическая зависимость от метрополий служит гарантией того, что когда капитализм в передовых странах падёт, цепная реакция затронет и неоколонии, тем самым, форсируя мировую революцию».
Обе точки зрения взяты Вилковым, что называется, «с потолка». Даже, к примеру, его любезные клиффисты не призывают «воздержаться от поддержки национальных движений в угнетенных странах».
«Социалисты всегда поддерживали подлинные национально-освободительные движения» — пишут они.
На самом деле, конечно, отказ от поддержки национально-освободительной борьбы является в левом движении редчайшим исключением и вовсе не характерен даже для большинства джингоистов. Это просто ещё одна иллюстрация неаккуратности Вилкова.
Перейдём к другой позиции, по версии Вилкова:
«Другая точка зрения, которую разделяют, к примеру, маоисты, заключается в том, что в первую очередь революция стремительно охватит Третий Мир, после чего социалистические страны Южной Америки, Африки, Азии будут вынуждены установить военную диктатуру над странами империализма, причём пролетариат этих стран также будет являться объектом диктатуры, так как он развращён сверхприбылями от эксплуатации неоколоний, которыми транснациональная буржуазия делиться с населением метрополии».
Разумеется, объектом такой диктатуры будет не пролетариат, а мелкобуржуазная рабочая аристократия. Путать эти две вещи — безыдейное шулерство, которого не допускал даже Троцкий, признавший, что из «разницы между рабочей аристократией и пролетарской массой… выросла в своё время необходимость разрыва с социал-демократией и создания Третьего Интернационала»46.
Впрочем, в том, что диктатура пролетариата обращается не только против отдельных рабочих, но и против целых групп и слоёв рабочего класса, нет ничего скандального. Вот что пишет тот же Троцкий:
«По существу дела господа критики являются противниками диктатуры пролетариата и тем самым противниками революции. В этом весь секрет. Правда, некоторые из них признают революцию и диктатуру на словах. Но от этого не легче. Они хотят такой революции, которая не вела бы к диктатуре, и такой диктатуры, которая обходилась бы без принуждения. Разумеется, это очень «приятная» диктатура; однако, она требует мелочи: равномерного и притом очень высокого развития трудящихся масс. Но при этом условии диктатура вообще не была бы нужна… Рабочий класс, не говоря о полу-пролетарских массах, неоднороден, как социально, так и политически. Классовая борьба порождает формирование авангарда, впитывающего в себя лучшие элементы класса. Революция возможна тогда, когда авангарду удается повести за собою большинство пролетариата. Но это вовсе не значит, что внутренние противоречия среди самих трудящихся исчезают. В момент высшего подъема революции они, правда, смягчаются, но только затем, чтобы на новом этапе проявиться снова во всей остроте…»47.
«Я признаю необходимость деколонизации Третьего Мира… Вместе с тем, я не считаю, что национально-освободительная борьба мировой периферии будет приводить к власти в отсталых странах в основном революционные режимы» — пишет далее Вилков.
Очевидно, он путает революционные и пролетарские режимы. Понятно, что национально-освободительные революции в случае своего успеха приводят к власти революционные режимы. Если этого не происходит, то приходится констатировать поражение революции, а не победу. Победа революции образует революционный режим, который может быть буржуазным или пролетарским (в последнем случае, весьма вероятно, в форме рабоче-крестьянской или народной демократии с ведущей ролью пролетариата).
По всей видимости, отставший от жизни на полвека Вилков считает мировую национально-освободительную борьбу делом национальной буржуазии:
«Борьба за образование независимых национальных государств в отсталых странах имеет революционное значение еще и постольку, поскольку только деколонизация позволит им развить собственную полноценную буржуазию и собственный пролетариат».
Крах колониализма — свершённое дело давно минувших дней (троцкисты, конечно, к нему отношения почти не имеют)! Не удержусь от ехидства снова процитировать британских клиффистов:
«Британская Империя в Индии бесславно скончалась в 1948 г. В 1949 г. Коммунистическая партия Китая Мао изгнала прозападный режим Чан Кайши. Голландцы потеряли Индонезию. В 1950-х многие африканские и вест-индийские колонии завоевали независимость».
Мировая деколонизация в основном завершилась уже к
Буржуазия продемонстрировала, что едва способна добиться национального суверенитета, не говоря уже о достижении подлинной независимости. Национальные буржуазии второго и третьего мира превратились по большей части в миньонов транснациональных корпораций, вовсе не заинтересованных в антиимпериалистической революции. Империалистическая международная диктатура является источником их силы и власти.
По всей видимости, Вилков понимает под «деколонизацией» осуществление экономической независимости, т.е., что Ленин считал немыслимым в рамках капитализма. Как ни странно, Вилков читал соответствующие работы Ленина о праве наций на самоопределение, однако совершенно их не понял. Это очевидно из его неаккуратно списанной у Ленина и Торбасова статьи «Национальный вопрос и его революционное разрешение». Старание продемонстрировать свою «марксистость» подрывается полнейшим невежеством по этой части и неумением думать:
«Мы требуем самоопределения не только для тех наций, которые политически являются частями империалистических держав, но и для тех, кто фактически имеет экономическую зависимость от транснациональных корпораций, сродни колониальной: «толковать об экономической «неосуществимости» самоопределения при империализме есть просто сапоги всмятку». (В.И. Ленин, «О карикатуре на марксизм и об «империалистическом экономизме»»)».
Даже вообще не читавшему названную статью человеку должно быть ясно, что цитата приведена совершенно не к месту. И более того — мысль Ленина прямо противоположна мысли Вилкова, ибо «неправильно было бы под правом на самоопределение понимать что-либо иное кроме права на отдельное государственное существование»48. Вилков делает вид, что Ленин ругает утверждение об экономической неосуществимости самоопределения при империализме, тогда как на самом деле это утверждение для Ленина — несомненная истина, только не имеющая отношения к вопросу о самоопределении.
Вовсе не вопрос «самоопределения» стоит сейчас перед подавляющим большинством наций мира. Ставить вопрос иначе — значит переходить с позиций ленинизма на позиции зюгановщины с её «национально-освободительной борьбой российского народа»49 и анпиловщины с её «решающим участием в национально-освободительной борьбе русского пролетариата»50. Здесь мы опять видим как левый уклон непосредственно смыкается с правым.
«Освободившись от империалистического влияния, развивающиеся страны попадут под власть национальной буржуазии или мелкобуржуазных псевдокоммунистических режимов, не имея технологического и общественного фундамента для совершения социалистического переворота» — утверждает Вилков и тут становится ясно, что он не только путает революционные и пролетарские режимы, но и не различает диктатуру пролетариата и социализм.
Поскольку-де Третий мир недостаточно развит для скачка в социализм, в его революциях гегемоном должна быть буржуазия. Но это полный разрыв с большевизмом! Сталин объяснял, что
«Нельзя, конечно, назвать ответом мнение некоторых горе-марксистов, которые считают, что при таких условиях следовало бы отказаться от взятия власти и ждать, пока капитализм успеет разорить миллионы мелких и средних производителей, превратив их в батраков, и концентрировать средства производства в сельском хозяйстве, что только после этого можно было бы поставить вопрос о взятии власти пролетариатом и обобществлении всех средств производства. Понятно, что на такой «выход» не могут пойти марксисты, если они не хотят опозорить себя вконец»51. А чуть ранее писал так:
«На Западе существует теория, в силу которой рабочие могут взять и удержать власть лишь в той стране, где они составляют большинство, или, во всяком случае, где население, занятое в промышленности, составляет большинство. На этом, собственно, основании и отвергают господа Каутские «правомерность» пролетарской революции в России, где пролетариат составляет меньшинство…»52.
Следует подчеркнуть, что это критикуемый Сталиным подход — каутскианский, а не ленинистский при любой трактовке ленинизма!
Сам Троцкий указывал:
«Страна может «созреть» для диктатуры пролетариата, отнюдь не созрев не только для самостоятельного построения социализма, но и для широких мер социализации»53.
Более того, именно Троцкий там же упрекает Сталина в тех иллюзиях, которые сейчас выражает Вилков:
«Сталин с Бухариным проповедовали, что в Китае, благодаря гнёту империализма, национальную революцию может совершить буржуазия. Попробовали. Результат? Подвели пролетариат под нож».
Таким образом мы видим, что Вилков, уйдя с маоистской точки зрения, извращает и троцкистскую, ибо Троцкий определённо писал там же:
«Отсталые страны могут, при известных условиях, раньше передовых прийти к диктатуре пролетариата…».
И прежде, в 1906 г.:
«В стране, экономически более отсталой, пролетариат может оказаться у власти раньше, чем в стране капиталистически передовой. Представление о какой-то автоматической зависимости пролетарской диктатуры от технических сил и средств страны представляет собой предрассудок упрощённого до крайности «экономического» материализма. С марксизмом такой взгляд не имеет ничего общего»54.
Но Вилков путается в диктатуре пролетариата и социализме, поэтому не может последовательно проводить троцкизм, как оказался не в состоянии последовательно проводить маоизм.
Меньшевистское заблуждение времён Сталина и Троцкого о неготовности слаборазвитых стран к диктатуре пролетариата дополняется сегодня заблуждением о неготовности неоколоний к социализму, притом что прошёл уже целый век и многое в мире изменилось. Сейчас неразвитость стран Второго и Третьего миров — это миф. Одним из важнейших критериев капиталистического развития является уровень урбанизации. Рост городов, как правило, означает рост промышленности, в особенности крупной, её концентрацию, образование новой, городской культуры, отличающейся особой интенсивностью процессов.
Нетрудно убедиться, что с точки зрения урбанизации сегодня подавляющее большинство стран даже Третьего мира опережают Россию времён Октябрьской революции. Кстати, ок. 1920 г. в России в городах с численностью населения свыше 20 тыс. чел. проживало всего около 10% всего населения, но и в Германии — лишь 41%, а в Нидерландах — 45%, а это были самые урбанизированные страны континентальной Европы!
«В Европе
Сегодня страны с долей городского населения менее одной пятой почти что можно пересчитать по пальцам — Лаос, Камбоджа, Непал, Папуа — Новая Гвинея в Азии; Эритрея и Эфиопия, Буркина-Фасо, Малави, Уганда, Бурунди, Руанда в Африке. Всё! Общее население этих стран составляет всего 180 млн. чел.! В то же время в трёх дюжинах стран Третьего мира с общим населением 530 млн. чел. городское население преобладает, а значит имеется многочисленный пролетариат и говорить, что эти страны не готовы для социализма, нелепо. Крупнейшие из них, для примера, — Филиппины, Турция, Иран в Азии (кстати, всё страны с развитым маоистским движением); Румыния, Украина и Казахстан на постсоветском пространстве; арабские Алжир, Марокко и Сирия; Перу, Венесуэла и Эквадор в Америке. Из менее чем 3-х миллиардов мирового городского населения свыше миллиарда живёт только в 7-ми странах Третьего мира — Китае, Индии, Индонезии, Нигерии, Пакистане, Турции и Филлипинах! Причём в одном только Китае горожан изрядно больше, чем во всём ЕС! Кстати и «впередовская» программа утверждает (разумеется, ошибочно), что «сегодня рабочий класс составляет до 70% российского общества. О сходной ситуации можно говорить и в отношении большинства стран «третьего мира», которые ещё столетие назад были почти полностью аграрными».
Что уж говорить о Втором мире! За редкими исключениями городское население в нём уверенно преобладает, зашкаливая за
Паразитическая гиперконцентрация капитала («в странах передового капитализма», по выражению Вилкова) вовсе не является необходимым предусловием социализма. Большинство стран мира достигли уровня экономического развития, необходимого для введения социализма — и во всех странах возможно и необходимо установление диктатуры пролетариата.
При этом народы богатых стран не заинтересованы объективно в установлении мирового социализма, являясь монопольными обладателями отчуждённых у человечества огромных богатств. Несомненно, они готовы «поделиться» и «оказать помощь» голодающим и умирающим Третьего мира. Спор между евроамериканояпонскими правыми и левыми, однако, идёт лишь о выделяемой на эти цели доле национального продукта — должно ли это быть, фигурально выражаясь, 0.5% или 5%. Суть состоит в том, что требуемое социализмом выравнивание условий человеческой жизни повсюду в мире требует принципиально более радикального перераспределения, даже если рассчитывать на постепенное «догоняющее» развитие бедного большинства. Душевое производство богатых стран сегодня в три-пять раз превышает среднемировой уровень, следовательно при международном обобществлении производительных сил речь идёт об изъятии и перенаправлении на общие нужды
Очевидно, что эта доля не покрывается экспроприацией крупной буржуазии (следует также принять во внимание, что для богатых стран характерна сравнительная равномерность распределения доходов). Такое мероприятие невозможно без полномасштабного «раскулачивания» всей нации, затрагивающей её многочисленные средние слои, включая и значительные сектора высоко- и среднеоплачиваемых рабочих. Считать, что они охотно пойдут на такие жертвы лишь из чувства классовой солидарности, противоречащей в данном случае их материальным интересам и являющейся, следовательно, лишь идеологической иллюзией, — означает скатываться к махровому идеализму. Отрицать такие жертвы и мировое обобществление — это отказываться от международного социализма в пользу химеры национального социализма, ориентируясь на превращение евроамериканояпонских рабочих в новых, коллективных капиталистов — совладельцев своего отчуждённого у человечества национального достояния.
Вилков что-то такое понимает, поэтому уповает вот на какое развитие событий:
«…Социалистическая революция произойдёт, прежде всего, в странах передового капитализма, после того как они потеряют свои неоколонии и не смогут более стабилизировать внутреннюю классовую борьбу за счёт остального мира».
Это лишь жалкая попытка эклектически совместить признание ведущей революционной роли Третьего мира с выгораживанием мелкобуржуазных масс загнивающего капитализма империалистических метрополий. Таким образом, народам мира предлагается отказаться от строительства социализма и надеяться на спасение со стороны разорённых и деморализованных паразитических наций (а к чему на самом деле склонны такие нации в такой ситуации, мы очень хорошо знаем по гитлеровской Германии). Такая идеология нацелена, несомненно, не на мировую революцию, а на мировую реформу, при которой эти нации сохранят своё господствующее положение, продолжая через свои — пусть и огосударствленные — корпорации угнетение большинства человечества. Иными словами, эта идеология ведёт прямиком к белому фашизму, оправдывающему себя социалистической фразой.
Вилков представляет себе империалистическую систему как своеобразный поезд, в котором одни вагоны впереди, другие сзади, но все идут по одной линии в одном направлении, и заключает:
«…Страны Третьего Мира, находясь во втором и третьем эшелоне мирового капиталистического развития, будут вслед за Европой прогрессировать в направлении революционной ситуации».
Эта картина очень далека от истинной. Страны Третьего мира вовсе не находятся в задних эшелонах капиталистического развития, они вовсе не следуют по рельсам метрополий. Эти эшелоны идут в разных направлениях, образуя органически связанную систему.
В связи с этим следует вспомнить выпад Вилкова насчёт «MIMовской теории Трёх миров (которая вроде бы не имеет никакого отношения к одноименной теории Мао)». Конечно же, она имеет отношение. Обе теории являются развитием ленинской теории империализма, но немного в различных аспектах и на разных стадиях. Эти теории представляют собой разные исторические образцы одного специфического подхода. Если для троцкизма бедные страны — это просто слаборазвитые страны, двигающиеся по пути капиталистического развития, который рано или поздно приведёт их более или менее туда же, где сейчас находятся богатые страны, то в маоизме не так. Маоизм, развивая ленинскую теорию империализма, полагает, что полярная, несимметричная группировка наций является существенной мировой особенностью. Соответственно, угнетательские и угнетённые нации имеют не один, а два принципиально различающихся пути как капиталистического развития, так и борьбы за социализм.
Вначале у Мао была только теория «двух промежуточных зон»56 между социализмом и империализмом США — второстепенных империалистических стран («второй мир») и бедных зависимых стран («третий мир»). Затем, с перерождением ревизионистского Советского Союза, она была дополнена тезисом о «первом мире»57 двух сверхдержав (не зафиксировано, что Мао употреблял термин «сверхдержава», однако к 1977 г. он уже был ходу в этом контексте). Эта конкретно-историческая формы теории империализма утратила актуальность после перемен на мировой сцене конца
Воспользовавшись классическим и современным марксистско-ленинским анализом «рабочей аристократии», MIM предложило новый аспект группировки, притом, что её фундаментальный принцип и общий вид, конечно, остались теми же самыми. Современная теория трёх миров основывается на теории трёх миров Мао, но в новой международной обстановке (становление единственной сверхдержавы и исчезновение, таким образом, «промежуточной зоны» в старом смысле) и подкреплённая политэкономическим анализом.
Итак, маоизм имеет разработанную теорию как по этому, так и по многим другим вопросам, вопреки упрёку Вилкова, что «маоизма как парадигмы не существует в принципе». У кого нет последовательной разработанной идеологии, так это у него. Едва вступив в маоистскую партию, Вилков уже месяц спустя перебежал в троцкистский откол, не имеющий тогда своей программы, чёткого идейного курса и международного позиционирования! В своих филистерских нападках на маоизм он смешал взаимоисключающие троцкистские и госкаповские идеи с остатками маоистских и «сталинистских» формулировок. Попутно он продолжал паразитировать на маоизме, передирая у нас фрагменты статей (напр., статья «Российский империализм в контексте глобализации» собрана из наших статей ««Зажиточный» Северный Кавказ или за что воевать чеченцам», «Этнотерриториальные конфликты в РФ», «Россия-88», «Маоистские придирки к КРИ», дополненных разнообразным бредом и ляпом про страны Варшавского договора в…
1 Мао Цзэдун. Примеры диалектики.
2 В.И. Ленин. ПСС, т. 48, с. 11. Здесь и далее цитаты из ПСС Ленина даются по
3 В.И. Ленин. ПСС, т. 42, с. 2.
4 В.И. Ленин, Собр. соч.,
5 В. Роговин. Власть и оппозиция, гл. XXX, «1932 год: альтернатива левой оппозиции».
6 И.В. Сталин. Соч., т. 13, с. 363.
7 Ф. Шорт. Мао Цзэдун. — М.: ООО «Издательство АСТ», 2001. — с. 163.
8 И.В. Сталин. Соч., т. 10, с. 157.
9 В. Роговин. Мировая революция и мировая война, гл. XLVI, «Троцкий и Виктор Серж».
10 «Новые Известия» от 4 октября 2002 г.
11 Ф. Шорт. Мао Цзэдун, с. 143.
12 Ф. Шорт. Мао Цзэдун, с. 153.
13 И.В. Сталин. Соч., т. 9, с. 285.
14 Мао Цзэ-дун. Избранные произведения. Том 1. — М., Издательство иностранной литературы, 1952. — с. 44.
15 Ф. Шорт. Мао Цзэдун, с. 152.
16 Мяо Чу-хуан. Краткая история Коммунистической партии Китая. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1958. — с. 57.
17 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд.
18 «Известия ЦК КПСС» №3, 1989 г., с. 139.
19 И.В. Сталин. Соч., т. 14, «Отчётный доклад на XVIII съезде партии о работе ЦК
20 В.И. Ленин. ПСС, т. 25, с. 312.
21 В.И. Ленин. ПСС, т. 45, с. 345.
22 Редакция газеты «Жэньминь жибао», редакция журнала «Хунци». К вопросу о Сталине. Вторая статья по поводу открытого письма ЦК КПСС (13 сентября 1963 г.).
23 В.И. Ленин. ПСС, т. 25, с. 313.
24 В.И. Ленин. ПСС, т. 26, с. 286.
25 В.И. Ленин. ПСС, т. 26, с. 287.
26 В.И. Ленин. ПСС, т. 26, с. 287.
27 В.И. Ленин. ПСС, т. 26, с. 290.
28 В.И. Ленин. ПСС, т. 42, с. 292.
29 Л.Д. Троцкий. Сталинская школа фальсификаций.
30 В.И. Ленин. ПСС, т. 36, с. 199.
31 См.: Редакция газеты «Жэньминь жибао», редакция журнала «Хунци». О хрущёвском псевдокоммунизме и его всемирно-историческом уроке. Девятая статья по поводу открытого письма ЦК КПСС (14 июля 1964 г.). А также: О. Торбасов. Поколения партийного руководства в Советском Союзе.
32 См.: «Международная жизнь», 1977 г., №8. А также: Ю.М. Галенович. Смерть Мао Цзэдуна. — М., издательство «ИзографЪ», 2005.
33 И.В. Сталин. Соч., т. 7, с. 366.
34 И.В. Сталин. Соч., т. 7, с. 304.
35 В.И. Ленин. ПСС, т. 36, с. 185.
36 В.И. Ленин. ПСС, т. 26, с. 354.
37 В.И. Ленин. ПСС, т. 42, с. 2.
38 В.И. Ленин. ПСС, т. 36, с. 235.
39 Б. Брехт. Собр. избр. соч., т. 1. Проза. Ме-ти. Книга Перемен. — М.: Logosaltera, 2004. — сс.
40 Л.Д. Троцкий, письмо в редакцию газеты «Нью-Йорк Таймс», 4 декабря 1939 г.
41 И.В. Сталин. Соч., т. 14, «Ответ товарищу Иванову, Ивану Филипповичу».
42 Мао Цзэдун, беседа с Капо и Балуку, 3 февраля 1967 г.
43 Краткий курс истории
44 И.В. Сталин. Соч., т. 14, заключительное слово на пленуме ЦК
45 Л.Д. Троцкий. Перманентная революция.
46 Л.Д. Троцкий. Перманентная революция.
47 Л.Д. Троцкий. Шумиха вокруг Кронштадта.
48 В.И. Ленин. ПСС, т. 25, с. 259.
50 Программа «Трудовой России».
51 И.В. Сталин. Соч., т. 16, «Экономические проблемы социализма в СССР».
52 И.В. Сталин. Соч., т. 5, с. 121.
53 Л.Д. Троцкий. Перманентная революция.
54 Л.Д. Троцкий. Итоги и перспективы.
55 В.И. Ленин. ПСС, т. 33, с. 39.
56 Мао Цзэдун. Беседа во время приёма Сасаки Кодзо, Куроды Хисао, Хосако Канемицу и других представителей Социалистической партии Японии 10 июля 1964 г.
57 Мао Цзэдун. Беседа с руководителем одной из стран третьего мира, февраль 1974 г.