Патриотически и даже националистически ориентированный автор, долго развлекавший читателей псевдоисторическими фэнтэзийными романами, на этот раз обратился к современности. Вполне естественно чувство унижения, которое испытывает сейчас большинство жителей экс-СССР. Страна была, по меньшей мере, не самая худшая, по многим показателям первая в мире, а теперь уже и не едина, и народы перегрызлись, и наилучшей работой считается проституция (физическая, интеллектуальная или духовная), а бывший враг снисходительно выдает займы, диктует условия, лезет со своей донельзя примитивной культурой, присматривается, как бы выдрать ядерные зубы, а оставшихся спецов переманить. Порождаемая этим обида выплеснулась горячей лавой в новую серию политических романов.
Послеельцинская Россия Никитина кипит. Вроде бы нищая и раздавленная, но все чаще в ней вспыхивает ярость против прущей без удержу Империи Зла. Президент Кречет (неумная апология Лебедя — ну да чёрт с ним) вводит вместо православия воинствующий ислам, раздает оружие населению, короче пытается любой ценой поднять национальное сознание. И вот вспыхивает коммунистический мятеж, прохожие убивают обрызгавшего их грязью «нового русского», голодные пограничники расстреливают перешедших границу штатовских десантников, а в Персидский залив наперерез авианосцам США вползают едва ли не разваливающиеся русские крейсера.
По диалогам героев можно заподозрить в авторе антисемита, едва ли не все они жаждут перебить «жидов». Но не все так просто. По Никитину и вообще-то евреи — просто израильские русские, а сами русские — гибриды древних славян и заплутавших по Евразии иудеев. Недаром моссадовцы в конце приходят на помощь российским спецназовцам.
Автор выдвигает новую идею: благороден любой нравственный принцип, хоть самый жестокий и идиотский, лишь бы принцип, а не страсть к наживе и удовлетворению собственных нужд. По нынешним временам насаждения цинизма и утилитаризма эта мысль не так уж плоха.
Западная фантастика знает несколько примеров талантливого изображения общественных переворотов, но нигде, пожалуй, стоящая на повестке дня мировая демократическая революция не описана так жизненно, как в трилогии Гаррисона «Звезды — последний шанс». Мир середины 3-го тысячелетия, межзвездная империя. В метрополии, на Земле монополистический капитализм одержал верх и покончил с ненужной ему теперь демократией, население разделено на горстку родовитых богачей, подкормленный слой интеллигенции и огромную массу «пролов»-пролетариев, полунищих, потерявших надежду, трясущихся в страхе потерять работу. Инженер Ян Кулозик поначалу вполне разделяет высокомерное отношение своих собратьев к жалким, необразованным рабочим. Как принято у интеллектуалов, путь в революцию у него пролегает как-то косо, через возмущение явной несправедливостью, наблюдаемой со стороны, и вообще поначалу через любовь к революционерке Саре, а потом увлечение заговорщической романтикой.
В центрах империи буржуазия особенно сильна, её интересы охраняет всемогущая и аморальная Госбезопасность, символизируемая зловещей фигурой Тергуд-Смита. Поэтому заговор проваливается (не в первый раз), Сара погибает, Яна ссылают на далекую сельскохозяйственную планету. Новодемократическая революция может прийти только из угнетенных Землей колоний. Звёзды — последний шанс. На что? На победу идеалов социального равенства. «Мировая деревня» захватывает «мировой город».
«Мой роман «Обделенные» — о небольшой планете, где живут те, что называют себя одонийцами по имени основательницы своего общества Одо, жившей за два века до описанной в романе эпохи. Одонизм — это анархизм… в «чистом» виде, анархизм древних даосов и работ Шелли, Кропоткина, Голдмена и Гудмена. Основной целью критики одонистов является авторитарное государство; основу их морали и практической теории составляет сотрудничество (солидарность, взаимопомощь)» — пишет Ле Гуин. На самом деле известная писательница сама до конца не понимает всей ценности своего произведения. Мы не можем согласиться с анархистской критикой диктатуры пролетариата как неизбежного этапа на пути к обществу без всякого подавления. Но само это общество и, главное, проблемы его построения в сложных условиях недостатка природных ресурсов, неблагоприятных природных условий и пр. показаны блестяще.