Жил-был мальчик Петрусь, и считал он себя крутым революционером. Имел он к тому же кожанные штаны, которыми постоянно хвастался. Был он действительно очень крут, занималлся эрото-борьбой, и вообще являлся рев-геем-маркузиацем-фрейдистом и проч. и проч., всего и не перечесть. Любимым его занятием было битие себя в грудь. Как увидит кого-нибудь из проходящих мимо левых, начиналась с ним форменная истерика: пена изо рта, руки трясутся, кричит: я вот-вот поеду в страну третьего мира воевать с империалистами и всех их победю в эрото-борьбе, а вы, мол, все дураки. Прохожие уважительно качали головами и перешёптывались, поражаясь великой силе богатыря, и почтительно раступались перед ним, гордясь, что живут рядом с таким героем. Кричал он так, пугая прохожих, тридцать лет и три года. А на
Партизаны очень удивились, получив такое письмо. Как не нужна была им помощь, они ответили, что таким богатырям лучше оставаться дома, а деньги они потратят на что-нибудь более полезное. Очень обиделся наш богатырь на такие слова, а обидевшись крайне разгневался, и закричал, называя партизан проклятыми троцко-госкапавцами и кондовыми старолевыми уокеристами. И ещё он вскричал: не поеду я больше никогда воевать в страну третьего мира, а поеду я в страны первого мира, где буду у местной буржуазии х… сосать. И таким образом изведу их поганое семя под корень. И с тех пор держит он эту свою клятву. То в одной, то в другой стране первого мира, словно вихрь проносится наш богатырь, и в страхе буржуи прячутся от его кожанных штанов, но нет и не будет им пощады, везде их достанет Петрусь. А народная молва летит ещё быстрее его и долетая до самых отдалённых уголков планеты. И передают из уст в уста все угнетённые рассказы о славных подвигах харьковского батыра. И плачут колумбийские партизаны, что пожалели денег, но уже поздно.
Калика-перехожий