В ходе полной и доведённой до своего логического конца тотального разгосударствления — приватизации 1991-1993 гг. в Латвии окончательно оформились антагонистические классы (буржуазия и пролетариат) и их классовое самосознание. Этот процесс, прошедший практически во всех странах бывшего социалистического лагеря (с большей или меньшей полнотой), в Латвии имел свою особую специфику,… которая и определяет развитие страны до сего времени.
Процесс присвоения средств производства был следствием присвоения государственной власти посредством [завоевания] большинства на выборах в парламент 1990 г. национальной латышской группой высшых слоёв интеллигенции, директората крупных промышленных предприятий и части латышской верхушки КПСС (тема причины этого заслуживает отдельного разговора и к нашей проблеме существенного [отношения] не имеет). Таким образом, уже в самом начале своего развития крупная буржуазия, латышская по преимуществу, была напрямую связана с государственной властью и для [её монополизации], она с самого начала лишила прав гражданства до 2/5 населения (по преимуществу нелатышского происхождения), а, как следствие, и права голоса на выборах, для сужения политической активности зарождавшейся мелкой и средней буржуазии, русскоязычной по преимуществу. С одной стороны — тотальная обработка [через] средства массовой информации латышской части пролетариата, с другой — вынос за скобки парламентаризма его русской части, позволяют крупной буржуазии иметь право исключительного лоббирования своих интересов через парламент.
Но по мере развития мелкой и средней буржуазии, развивалось и её стремление к участию, совместно с крупной буржуазией, в государственной власти для закрепления своих интересов. Но, как оказалось, интересы этих групп противоположны: ещё в самом начале процесса реставрации капитализма крупная буржуазия приватизировала наиболее доходные отрасли экономики, связанные с экспортно-импортными операциями (по преимуществу, с западным рынком), мелкой и средней буржуазией же с самого начала было занято на тот момент менее доходное поле — внутрилатвийское — и отчасти внешняя торговля с Россией и странами СНГ. То есть интересы мелкой и средней буржуазии (покровительственные таможенные пошлины на иностранные товары, развитие отраслей сельского хозяйства, которые могли бы обеспечить промышленность дешёвым сырьём и т.д.) здесь вступают в противоречие с интересами крупной буржуазии (небольшие пошлины на иностранные товары или их полное отсутствие, посредническая реализация дешёвых импортных товаров, в основном из стран ЕС, и т.д.). Таким образом, с одной стороны, для крупной буржуазии допуск мелкой и средней к государственной власти предполагает уже в ближайшей перспективе сокращение прибылей, получаемых от внешнеторговой посреднической деятельности, с другой, для мелкой и средней буржуазии недопущение её к государственной власти наравне с крупной есть продолжение [такого] положения, при котором она несёт существенные убытки от односторонней политики крупной буржуазии, ориентированной на защиту своих интересов. По мере стабилизации производства после 1993 г. и его роста (что привело к стабилизации внутреннего рынка, а также роста спроса на нём) происходит развитие процесса увеличения капиталов в руках… мелкой и средней буржуазии, что входит в прямое [противоречие] с существующим положением исключительного господства в государственной власти крупной буржуазии.
Формально русскоязычные граждане или их представители могут избираться в парламент и влиять на принятие тех или иных решений, затрагивающих их интересы. Но фактически же у средней и мелкой буржуазии, русскоязычной по преимуществу, отсутствует та группа населения, которая могла бы отдать за них голоса на выборах: латышская часть производителей под мощным идеологическим воздействием, искусственно раздуваемым крупной буржуазией, латышской по преимуществу, имеющей монополию на государственное ТВ, подавляющую часть газет, и [способной] влиять на составление образовательных программ, идёт за крупной буржуазией, а русская часть отстранена от участия в политической жизни.
Таким образом, борьба за политические права в Латвии есть борьба между отдельными группами правящего класса, где права гражданства — инструмент экономического доминирования.
По мере роста влияния мелкой и средней буржуазии крупная должна смещаться вправо…; так как существующих рычагов защиты своей монополии на государственную власть ей может оказаться недостаточно, она скорее всего должна будет прийти к открытой фашистской диктатуре или её подобию. Важной частью этой политики является вступление Латвии в ЕС, что приведет, с одной стороны, к увеличению прибылей крупной буржуазии (ликвидация таможенных пошлин на экспортное сырье и перепродажу европейских товаров и т.д.), а с другой, к серьёзному удару по мелкой и средней буржуазии (лимит на товары внутреннего потребления — квота ЕС — с одной стороны, и неконкурентоспособность большинства латвийских товаров в ЕС, с другой стороны, что при условии введения новых таможенных барьеров на восточном рынке лишает мелкую и среднюю буржуазию значительных прибылей).
С другой стороны, в Латвии происходит сплочение пролетариата, в условиях усиленной эксплуатации которого искусственность разделения его по правовому критерию становится всё более очевидной для самих рабочих.
Революционная ситуация уже практически сложилась (русская его часть революционна с самого начала — её цель это обретение равноправия, т.е. буржуазных прав и свобод, латышская же часть уже начинает понимать, что существующий режим явно не заинтересован в улучшении её материального положения)… Причём, следует отметить особо ситуацию в Латгалии, где уже сложилась революционная ситуация, так как в городах преобладает русскоязычное население, лишенное политических прав и по преимуществу безработное, ввиду ориентированности местных промышленных предприятий (по преимуществу лёгкой и пищевой промышленности) на рынок стран СНГ или их работе на местном сырье. Латгальскому же селу, латышскому по преимуществу (причём латгальские латыши существенно отличаются от латышей в остальной Латвии, что ярко проявляется в языке, одежде, культуре и т.д.) из-за менее плодородной земли и ранее приходилось вкладывать больше труда (больше требовалось удобрений, интенсивней требовалось заниматься агротехникой, выше были трудозатраты). Результативность здесь возможна только в условиях максимального кооперирования крестьян при серьёзной государственной поддержке. Полностью решить эти проблемы не удалось даже в период существования колхозов и совхозов. Вследствие реставрации капиталистических отношений в аграрном комплексе больше всего пострадали латгальские районы. Лишенные субсидий, при многократно возросших ценах на технику и удобрения, огромных налогах и процентах на кредиты, и в то же время стремительном обесценивании его продукции, латгальское село поставлено на грань уничтожения. В силу этого прекратился поток сырья в промышленность региона, что привело к его парализации. Данные процессы в целом, в Латгалии, способствовали массовой пролетаризации крестьянства и исходу значительной его части в поисках средств к существованию в города (особенно в Даугавпилс — второй по величине город в Латвии), что в условиях промышленного простоя делает ситуацию крайне взрывоопасной (наличие собственно латгальского пролетариата, влачащего жалкое существование из-за паралича промышленности в Латгалии, на фоне всё прибывающего потока населения из сельских районов Латгалии в его ряды).
Крайне важно заметить по вопросу о будущей латвийской революции, что она с самого начала, если будет действительно революцией освобождения от наёмного рабства, должна будет приобрести интернациональный характер, так как рабочий класс, русскоязычный по преимуществу, не сможет продержаться у власти и наладить производство без поддержки со стороны крестьянства, латышского по преимуществу, и наоборот — латышское крестьянство, чтобы выжить, не сможет обойтись без поддержки русскоязычных рабочих, так как только они в этой ситуации заинтересованы в развитии промышленности Латвии (хотя бы в силу того, что именно они и страдают от её простоя).
Интересно также и положение в самом пролетариате. Здесь существуют две чёткие группы, различающиеся по целям и [стоящие] на разных этапах своего развития:
Уникальность сложившихся условий такова, что пролетариат относительно един, причём в нём есть явно революционная часть, способная пойти на начало восстания (русская), и в нём также есть часть, способная после прохождения первого этапа (до получения политических прав) продолжить его и начать борьбу за смену эксплуататорского режима (латышская). Буржуазия же раздроблена на две части, причём явно противоположные. Пролетариат может, и в этом особенность текущего момента, разгромить буржуазию по частям, что громадно облегчает победу революции.
Проблема в том, что революционная часть пролетариата (русскоязычная) сильно деморализована многими факторами, такими как мощное давление со стороны СМИ, давление через содержание общеобразовательных программ, предательская деятельность правительства России, что особенно болезненно для русских рабочих, и т.д. Существует неверие в свои силы, люди не представляют себе, как можно победить, сломить всю эту машину под названием государственная система с её полицией, армией, чиновничеством. Нужен пример, который будет своеобразным катализатором всего революционного движения. Нужно только поднести зажжённый факел к пороховой бочке, а дальше последует пробуждение масс.
Важно даже будет не то, победит восстание или потерпит поражение (мы должны будем приложить все усилия для победы), важно будет то, что она покажет выход угнетённым из их положения, даст всходы будущей победе.
Если говорить о тактике борьбы, то необходимо по максимуму использовать разобщённость буржуазии. На первом этапе можно на волне лозунгов о равноправии и тому подобных свобод прийти к власти и реализовать эти лозунги в жизнь. На этом этапе мелкая и средняя буржуазия будут союзником, но лишь до реализации политических требований в жизнь (это неотделимо от отстранения от власти и экспроприации крупной буржуазии, что создаст материальный задел пролетариату). Здесь задача революционного авангарда заключается в том, чтобы за период с начала борьбы, до воплощения буржуазных прав и свобод суметь завоевать симпатии большинства рабочих, крестьян и пролетарской интеллигенции. Как только равноправие будет фактом, средняя и мелкая буржуазия станет тормозом революционных начинаний, но условия на новом витке борьбы будут уже совершенно другие, так как пролетариат и крестьянство избавятся от иллюзии панацеи равных прав, будут организованы и как материальная база у них будет экспроприированная собственность крупной буржуазии. Противостоять же им будет уже только часть буржуазии.
Periculum in mora! («Промедление смерти подобно!» — прим. Webmaster'а)
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!