Не только в Аргентине, не только в Латинской Америке, система слепа. Что для неё люди из плоти и кожи? Для самых выдающихся экономистов это цифры. Для самых влиятельных банкиров это должники. Для самых эффективных технократов это проблемы. И для самых преуспевающих политиков — голоса.
Сегодня — какая странность — невидимые заняли центр сцены. Это они — оказавшиеся продолжать питаться обещаниями; те, кого лишили зарплат и пенсий, у кого отобрали сбережения всей жизни; молодёжь, которая чувствует себя преданной страной, доставшейся ей в наследство.
К бурлящей реке коллективного возмущения спешат рыболовы: …те кто хочет отклонить праведное русло народного гнева, чтобы всё это закончилось войной бедных с бедными. Но это ни капли не умаляет заслуги простых людей, сваливших правительство Де ла Руа, ни последовавших за этим кастрюльных бунтов, явившихся неоспоримыми доказательствами энергии демократии.
Де ла Руа сказал в своей речи примерно следующее: реальность не существует, люди не существуют. Демократия — это мы, — ответили ему люди, — и мы устали. Или, быть может, демократия состоит только в праве голосовать раз в четыре года? В праве на голосование или праве на предательство? В Аргентине, как и в стольких других странах, люди голосуют, но не выбирают. Голосуют за одного, но правит другой: правит клон.
***
Клон из правительства делает всё противоположное тому, что обещал кандидат во время избирательной кампании. Согласно знаменитому определению Оскара Уайльда, циник — это тот, кто знает цену всего и стоимость ничего. Цинизм облачен в одежды реализма и таким образом дискредитирует демократию.
Опросы показывают, что на сегодняшний день Латинская Америка является регионом планеты, наименее доверяющая демократической системе правительства. Результаты одного из опросов, опубликованные в журнале «The Economist», показали вертикальное падение общественной веры в демократию почти во всех латиноамериканских странах: полгода назад в неё верили только шесть из каждых десяти аргентинцев, боливийцев, венесуэльцев, перуанцев и гондурасцев, меньше половины мексиканцев, никарагуанцев и чилийцев, не больше, чем треть колумбийцев, гватемальцев, панамцев и парагвайцев, меньше трети бразильцев и едва лишь один из каждых четырех сальвадорцев.
Грустная панорама, питательная среда для демагогов и мессий в военных мундирах: многие, особенно молодые чувствуют, что действительное местожительство политиков — в пещере Али-Бабы и сорока разбойников.
***
Детское воспоминание рассказчика Эктора Тисона — на Авениде Майо, в Буэнос-Айресе, отец указал ему на сидящего на обочине перед столиком сеньора, продававшего гуталин и щетки для обуви:
— Этого сеньора зовут Эльпидио Гонсалес. Посмотри на него внимательно. Он был вице-президентом страны.
Это были иные времена. Шестьдесят лет спустя, на законодательных выборах 2001 г., был шквал аннулированных и оставленных пустыми избирательных бюллетеней, нечто доселе невиданное, мировой рекорд. Среди аннулированных голосов, кандидатом-победителем стал утёнок Клементе, у которого нет рук, чтобы воровать.
***
Наверное никогда в своей истории Латинская Америка не переживала политического грабежа сравнимого с тем, что был проведен в прошлом десятилетии. При соучастии и покровительстве Международного Валютного Фонда и Мирового Банка, всегда требующих скромности и прозрачности, множество правителей воровали абсолютно всё вплоть до подков лошадей на скаку. В годы приватизаций абсолютно всё было разыграно в лотерею — вплоть до булыжников мостовых и львов в зоопарках, и потом всё это испарилось. Стра́ны, волей тех, кто на самом деле ими правит, были переданы для оплаты внешнего долга, но этот долг, попав в ловкие пальцы Карлоса Менема* и многих его коллег, каким-то таинственным образом умножился. И граждане, невидимые, остались без стран, с гигантским долгом, который должен быть оплачен, — битой посудой чужого праздника и с правительствами, которые не правят, потому что правят ими извне.
Правительства просят разрешения, выполняют свои домашние задания и сдают экзамен — но не гражданам, которые их выбирают, а банкирам, которые решают их участь.
***
Сейчас, когда все мы находимся в разгаре войны с международным терроризмом, уместен вопрос — что делать с терроризмом рыночным, атакующим абсолютное большинство человечества? Разве не являются террористическими методы ведущих международных организаций, которые в планетарном масштабе руководят финансами, бизнесом и всем остальным? Разве они не практикуют шантаж и преступление, убивая не бомбами, а удушением и голодом? Разве не их действия заствавляют разлетаться вдребезги права трудящихся? Разве они не уничтожают национальную независимость, национальную промышленность, национальную культуру?
Аргентина была самой примерной ученицей Международного Валютного Фонда, Мирового Банка и Мировой Организации Торговли. И вот что с ней стало.
***
Дамы и господа: в первую очередь — банкиры. И где командует капитан, матрос не командует. Приблизительно в этом заключается первое заявление, которое Джордж Буш направил президенту Родригесу Саа**. Из города Вашингтона, столицы Соединённых Штатов, и не только Соединённых Штатов, Буш указал, что Аргентина должна «защитить интересы» своих кредитодателей и Международного Валютного Фонда и проводить политику «большей скромности».
Тем временем, в Буэнос-Айресе, новый временный президент оплошал в своём первом ответе на вопрос прессы. Журналист спросил его, чему он отдаст приоритет, долгу или людям, и он ответил: «Долгу». Зигмунд Фрейд усмехнулся из своей могилы, но Родригес Саа немедленно исправил свой ответ. И через несколько минут он заявил, что прекратит выплату долга и направит эти деньги на создание рабочих мест для легионов безработных.
Долг или люди, вот в чём вопрос. И сейчас люди, под аккомпанемент своих кастрюльных крышек, шумят и требуют.
***
Примерно век назад дон Хосе Батле и Ордоньес, президент Уругвая, присутствовал на футбольном матче. И сказал:
— Как прекрасно было бы видеть 22 зрителя и десять тысяч игроков!
Может быть, он имел в виду физкультурное образование, которое старался развить. А быть может — он говорил о демократии, которой ему хотелось.
Прошло столетие и на аргентинской стороне реки, многие манифестанты вышли протестовать, одев футболки своей национальной сборной — как нежный жест собственной принадлежности, свою счастливую ясность родины, и в этих аргентинских футболках они захватили улицы страны. Люди, уставшие быть зрителями собственного унижения, вышли на игровое поле.
И будет непросто убрать их оттуда.
* Карлос Сауль Менем — президент Аргентины (1989-97 гг.), во время правления которого были осуществлены основные неолиберальные реформы и проведена широко разрекламированная кампания по приватизации государственной собственности.
** Адольфо Родригес Саа — временный президент Аргентины после свержения в декабре 2001 г. правительства Фернандо де ла Руа. В день написания Эдуардо Галеано этой статьи — 30 декабря 2001 г. — тоже ушёл в отставку, т.к. предложенный им путь «выхода из кризиса» вызвал массовые протесты населения.