Первоначально размещено на http://www.aha.ru/~intcentr/text6.htm.

Е. Сахонько

О простом и сложном труде

Одно из самых «туманных мест» в «Капитале» Маркса — это там, где он говорит о простом и сложном труде (Собр. соч. К. Маркса и Ф. Энгельса, 2-е изд., т. 23, с. 53). Причина такого «тумана» тут (да и в других местах) кроется не в невозможности решения этих проблем или в нашем непонимании буквы классика, а в том, что многие из описываемых Марксом явлений имели в его время неразвитый зачаточный характер и поэтому он, контурно наметив их, предпочёл просто от них абстрагироваться. В данном случае Маркс пишет: «… мы избежим излишней операции и упростим анализ, если предположим, что рабочий, применяемый капиталом, выполняет простой, средний общественный труд» (там же, с. 209). Такой подход для науки естественен и необходим. Совершенно подобным образом абстрагируется от пространственных размеров объекта физик, пользуясь в своих теоретических построениях понятием материальной точки. Но когда условия исследования изменяются, тогда становится невозможным игнорировать те параметры явлений от которых ранее отвлекались. Невнимание Маркса и даже некоторая противоречивость в высказываниях по поводу соотношения простого и сложного труда легко объяснимы: различие между простым и сложным трудом в прошлом веке было относительно невелико в силу недостаточной развитости производительных сил. О чём он чётко пишет: «Ради простоты в дальнейшем изложении мы будем рассматривать всякий вид рабочей силы непосредственно как простую рабочую силу, — это избавит нас от необходимости сведения в каждом частном случае сложного труда к простому» (там же, с. 53). Сегодня, через полтораста лет, когда произошёл грандиозный скачок в производительных силах, резко выросла разница межу простым и сложным трудом как в качественном, так и в количественном отношении. Поэтому абстрагироваться дальше от этого разницы стало невозможно. Надо здесь же отметить, что подобное изменение в анализе необходимо сделать и по ряду других принципиальных положений марксизма. Это, по нашему мнению, также касается таких «тёмных» мест, как:

Это сделать необходимо в максимально сжатые сроки, поскольку, после непродолжительного относительного затишья начали нарастать (с лавинообразной скоростью) социальные сдвиги мирового масштаба. К сожалению, теория объяснить их природу и предсказать последствия (в том состоянии, в котором она сейчас находится) просто не способна. Одна из основных причин этого в том, что марксистский официоз замыкался только на пережёвывании, толковании общих мест, увлекался популяризаторством и упрощенчеством. При этом наглухо были перекрыты все возможности для обсуждения тех положений марксизма, которые могли вызвать сомнения и дискуссии. Этим реально заниматься можно было, только порвав с марксизмом. То есть сколько-нибудь талантливые мыслители выталкивались из марксизма и начинали талантливо его критиковать. Это явилось одной из причин того, что появилась достаточно глубоко обоснованная, но, по сути, антинаучная теория (причём в недрах советской общественной науки), которая стала идеологическим основанием капитализации нашей страны. С этой теорией будет бороться исключительно трудно, так как её сторонники уже давно и систематически оттачивают свою антикоммунистическую аргументацию именно в тех областях, где у Маркса наибольшие неясности. При этом их позиция исключительно проста: поскольку в обществе произошли грандиозные изменения, которые не могут быть описаны простейшими формулами из арсенала популяризаторов марксизма, то и весь марксизм устарел и не верен в принципе для современных условий.

Итак, попытаемся разобраться в проблеме простого и сложного труда. Основным в определении этих видов труда является то, что работник в процессе сложного труда за одно и то же время при одинаковой интенсивности производит большее количество новой стоимости, чем работник в процессе простого труда: «…В каждом процессе образования стоимости высший (сложный — Е.С.) труд всегда должен сводиться к среднему общественному труду, например, один день высшего труда к х дням простого труда» (там же, с. 209). К сожалению, в силу описанных выше причин Маркс не оставил политэкономической методики определения соотношения между простым и сложным трудом, ограничившись лишь одним замечанием: «Различные пропорции, в которых различные виды труда сводятся к простому труду как к единице их измерения, устанавливаются общественным процессом за спиной производителей и потому кажутся последним установленными обычаем» (там же, с. 53). Здесь Карл Маркс утверждает объективность и независимость от субъекта установления этих пропорций, но не описывает при этом материальных законов, по которым такие пропорции устанавливаются. Ему не было необходимости углубленно исследовать эти закономерности потому, что, он свёл весь труд, и простой, и сложный, к некоторому усреднённому. Это было возможным, поскольку основная масса труда в XIX веке была относительно мало дифференцирована по сложности. Существовавшие области труда высокой сложности имели узкий локальный характер. Кроме того, часть работников сложного труда нельзя было никак причислить к пролетариату, это либо мелкая буржуазия (высокосложные кустарные производства: ювелиры и т.п.), либо рабочая аристократия, подкупаемая капиталом. В современных условиях произошло резкое усиление разрыва между простым и сложным трудом; кроме того, области труда высшей сложности, ранее бывшие прерогативой мелкой городской разночинной буржуазии, всё более заполняются работниками наёмного труда. Разрыв этот настолько велик, что стоимость, произведённая работником сложного труда, на несколько порядков выше стоимости, произведенной за то же время неквалифицированным работником (простым трудом). Простое механическое усреднение или абстрагирование от различия простого и сложного труда становится в современных условиях полностью неприемлемым. Необходимо выявить закономерности взаимоотношения и разработать методику приведения сложного труда к простому. Это важно потому, что в противном случае ставится под сомнение закон стоимости, в рамках которого стоимость товара трактуется как общественно необходимые трудозатраты. Концы с концами не сходятся, когда оказывается, что работник сложного труда при равных затратах физической, психической и умственной энергии за равное время производит значительно больше стоимости (порой на несколько порядков), чем работник простого труда. Неспособность привести сложный труд к простому — это та брешь, через которую по нам бьют наши противники, утверждая, что закон стоимости устарел, а вместе с ним и весь марксизм.

Качественное отличие любого сложного труда заключается в наличии у работника специфических знаний и навыков, присущих только этому труду. Это означает, во-первых, что сложный труд всегда конкретный труд, которым занимается конкретный работник. Если же абстрагироваться от конкретных характеристик работника и его труда, мы придём к выводу, что такой «абстрактный» работник обладает элементарной способностью к труду при этом хотя бы в его простейшей форме (простому труду). Ясно, что такие абстрактные работники за равное время при равных общественно необходимых трудозатратах (расходовании своей умственной и физической энергии) производят равное количество новых стоимостей. Надо сказать, что и конкретный работник, выполняющий простой или сложный труд (без разницы), производит как минимум такое же количество стоимости, плюс некоторое добавочное количество стоимости, которое тем больше, чем более сложный труд совершается. При этом, так как мы условились, что конкретный работник расходует то же количество физической и психической энергии (интенсивность одинаковая), не совсем ясно, откуда берется эта добавочная новая стоимость при сложном труде. Здесь два выхода: либо трудовая теория стоимости не верна, что нам и подсовывают классовые противники, либо необходимо создать такую теоретическую модель, которая показала бы нам, какой труд порождает дополнительную стоимость при сложном труде. Ясно, что первое для нас однозначно неприемлемо. Вторая же модель у Маркса явно не описана, однако, если воспользоваться методологией «Капитала» и основными принципами марксистской теории трудовой стоимости, то можно в самых общих чертах решить эту проблему.

Как известно, рабочая сила обладает двумя основными свойствами: способностью создавать в процессе труда новые стоимости и переносить запасённую ранее в предметах, средствах и орудиях труда стоимость на вновь создаваемый продукт. Мы считаем, что производит новую стоимость за равное время при равной интенсивности расходовании физической и «психологической» энергии рабочая сила всегда равную. В этой ситуации нам остаётся одно: предположить, что дополнительная стоимость, происхождение которой мы пытаемся выяснить, — это стоимость, перенесённая с каких-то пока не выясненных предметов, средств, орудий труда (то есть это вовсе не новая, вновь созданная, стоимость, хотя видимость у нее таковой). Но, кроме специальных знаний навыков и умений, полученных в процессе специального профессионального образования, работник сложного от работника простого труда не отличается. Вывод — специальные знания и навыки обладают стоимостью, которая в процессе труда постепенно расходуется и переходит с работника (рабочей силы), в котором она запасена, на продукт труда, являясь той неуловимой добавочной стоимостью, которая отличает результат сложного труда от продукта простого труда. Рассмотрим пример. Квалифицированный работник с высшим образованием должен учиться пять лет, то есть:

Таким образом, трудозатраты на создание стоимости специальных знаний и навыков дипломированного работника составляют Tu(tu) + U человеко-часов; где Tu — трудозатраты обучаемого за время tu, в данном случае, 5 человеко-лет (при сорокачасовой — для простоты  — учебно-рабочей неделе); U — трудозатраты на средства обучения плюс трудозатраты преподавательского и обслуживающего персонала. Составляющая U по мере развития научно-технической революции постоянно растёт.

Кроме предварительного специального образования каждый высококвалифицированный работник по мере развития НТР и усложнения труда всё большую и большую часть своего рабочего времени затрачивает на повышение квалификации, то есть, увеличивая, «восстанавливая» стоимость своих навыков и умений. Структура трудозатрат здесь такая же, как и при предварительном обучении Tr + U', где: Tr — трудозатраты обучаемого, а U' — трудозатраты на производство материальных средств обучения и трудозатраты преподавательского состава. Важно обратить внимание на то, что в отличие от предварительного образования при повышении квалификации tr (время, затраченное обучаемым на повышение квалификации) в большинстве случаев скрыто или не выделено из времени производительного труда. То есть занятия по повышению квалификации, как правило, проводятся в рабочее время (tr'), уменьшая тем самым время на производительный труд. Либо самостоятельное изучение учебного материала происходит в нерабочее время (tr''), которое по этой причине исключается из баланса рабочего времени. И тогда общее время, затрачиваемое работником на повышение своей квалификации — tr = tr' + tr''. Соответственно, трудозатраты за это время будут иметь вид Tr(tr) = Tr'(tr') + Tr''(tr''). Эта скрытость затрат на повышение квалификации порождает иллюзию, что специфические профессиональные умения и навыки не расходуются в процессе их употребления, а наоборот, в большинстве случаев возрастают, из чего делается вывод, что их стоимость не присоединяется к стоимости продукта производства.

Поскольку многие из параметров приведенных выше формул, могут изменяться со временем, то попробуем рассмотреть весь период трудовой деятельности отдельного работника, за который трудозатраты (создающие новую стоимость) равны T(t), где t — общее время производительного труда рабочего. Соответственно простым трудом за это время создается новой стоимости — C(T). Этой же величине будет равна и «простая» составляющая сложного труда, но кроме неё будет в общую стоимость сложного труда входить и дополнительная стоимость, перенесённая со стоимости умений и навыков, которая равна: С{(Tu + U) + (Tr + U')}. Таким образом, общая стоимость, производимая сложным трудом (за трудовую жизнь работника) равна C(T) + С{(Tu + U) + (Tr + U')}. Это означает, что за время t трудовой жизни (напомню — здесь под трудовой жизнью понимается совокупное время производительного не учебного труда) одного работника сложный труд производит столько же, сколько и простой за время равное t + {(tu + tr) + t'(U + U')}, где t'(U + U') — время, затраченное другими работниками на обучение данного и производство средств обучения. Эти формулы дают нам методику приведения сложного труда к простому. Однако реальное отношение простого и сложного труда, разных видов сложного, которое отражают эти формулы и методики, устанавливаются на рынке в процессе обмена продуктов этих видов труда, на чём и настаивал К. Маркс в приведённой выше цитате.

Становится ясным, почему Маркс абстрагировался от количественного различия простого и сложного труда. Фабрично-заводской рабочий в середине прошлого века тратил на специальное образование, приобретение и совершенствование навыков за всю жизнь от силы год-полтора при средней продолжительности общего рабочего времени 15-20 лет. Это значит, что простой труд от сложного отличался где-то на 10%, чем вполне можно было пренебречь. Кроме того, в прошлом веке система профессионального образования была совершенно не развита, то есть материальные затраты на неё равнялись практически нулю (U + U' = 0). Профобучение шло в большинстве случаев через ученичество, наставничество и происходило в рабочее время ученика и наставника (в которое они не освобождались от основного производительного труда, и таким образом совершалась дополнительная эксплуатация). Напротив, в современном мире создана целая индустрия начального, среднего, и высшего специального образования, которая обладает исключительно большой совокупной стоимостью. Действует она по тем же принципам, что и материальное производство, производя продукт, который потребляется (и при этом пользуется огромным спросом) в материальном производстве. В буржуазном обществе эта индустрия функционирует внутри себя и при взаимодействии с другими сферами производства в соответствии с открытым Марксом законом стоимости.

В современной жизни можно привести примеры колоссально сложного труда, к производству которого готовятся чуть не полжизни с привлечением исключительно дорогих средств обучения, а время такого труда составляет всего десятки часов — это космонавты. Соответственно продукты их труда (например, сверхчистые кристаллы) обладают огромной стоимостью (даже без учёта стоимости, перенесённой на них с космической техники и оборудования).

Используя такой подход можно исследовать и сферу научного производства, поскольку появляется возможность приводить стоимость, получаемую в процессе сложнейшей научной работы к стоимостям-результатам простого труда, и выяснять в какой пропорции они должны обмениваться на рынке в соответствии с законом стоимости. Не исключено, что подобным образом можно исследовать также сферы услуг и управления.

Теперь есть необходимость обратиться к тому, для чего было предпринято это исследование. Оно было вызвано необходимостью показать, что за равное время при равных условиях интенсивности работник создает равное количество новых стоимостей независимо от того какой сложности труд при этом совершается — простой или в высшей степени сложный. Естественно при условии, что продукты этого труда выступают на едином рынке. Это принципиальное марксистское положение, доказательству которого был посвящен «Капитал», стало подвергаться ревизии под предлогом того, что изменились условия: появился сложный труд, в результате которого работник создает значительно больше новой стоимости, чем при простом труде. Последнее утверждение нужно прислужникам капитала для того, чтобы доказать необходимость и естественность эксплуатации развивающихся стран, поскольку работники в этих странах производят стоимости за единицу времени меньше, они и получать должны меньше, чем работники в развитых странах.

В действительности, при продолжительности трудовой деятельности в 35 лет (при равной интенсивности и продолжительности рабочего дня) работник и сложного и простого труда создают равное количество новых стоимостей, однако структура расходования рабочего времени у них разная. Работник простого труда на протяжении всех 35 лет работает на производстве и каждый день создаёт равное количество стоимостей, эквивалентное величине затрат простого труда за это время. Работник же высокой квалификации на протяжении тех лет которые он учится (tu + tr), никаких стоимостей не создаёт (предположим, 10 лет), то есть он занимается специфическим трудом, который видимых материальных продуктов не создаёт. Но затем в течение оставшихся лет (20-ти) занимается производительным трудом, создавая материальные ценности и новые стоимости для рынка. Таким образом, новой стоимости создаётся за единицу времени на одну треть больше, но это не означает, что его труд более производительный, просто эта одна треть добавляется из фонда учебного времени. Кроме создания новых стоимостей работник сложного труда переносит стоимости со средств обучения и стоимость, созданную преподавателями. Вот эта дополнительная стоимость C{(Tu + U) + (Tr + U')}, являясь скрытой в умениях и навыках работника и как по волшебству появляющаяся только в момент производительного труда, создает иллюзию, что эта стоимость вновь создана работником сложного труда, а это противоречит фундаментальным положениям марксизма.

Умения и навыки, «производящие» дополнительную стоимость, поскольку они включены в процесс производства капитала и товарного обращения сами являются специфическими стоимостями (как всякий продукт в товарном производстве). В процессе материального производства они частями переносятся на материальный продукт. При этом исключительно важно то, что принадлежат эти стоимости работнику. Да и кому им принадлежать, если они сконцентрированы в мозгу работника и практически не могут быть от него отчуждены? Таким образом, эти стоимости находятся у работника в интеллектуальной собственности, при этом они являются средствами орудиями интеллектуального производства. Но, как известно орудия производства, находящиеся в собственности, по мере своего преумножения приобретают все усиливающуюся тенденцию к капитализации. Собственник стремится получить прибыль на нарождающийся капитал, то есть работник сложного труда начинает склоняться к мелкобуржуазной психологии и при удобном случае норовит перейти в разряд мелких буржуа. По этой причине во времена Маркса сложным трудом занималась мелкая буржуазия, получавшая прибыль не только на материальный капитал, но и на интеллектуальный. Когда сложный труд стал массовым, эта мелкобуржуазная тенденция у работника стала постоянно пресекаться, подавляться крупным капиталом и сильнейшей конкуренцией между владельцами этой интеллектуальной собственности. Это естественно, поскольку крупный капитал уже не в состоянии делиться своими прибылями с массой работников сложного труда (точнее — буржуазия способна делиться только с определённой небольшой частью работников, которая постоянно растёт по мере вовлечения в капиталистическую эксплуатацию всё большей и большей массы пролетариата в развивающихся странах). Такой подход позволяет нам описать новые черты рабочего класса. Современный рабочий класс, обладающий сложными интеллектуальными средствами труда, даже находясь в положении эксплуатируемого класса, обладает значительно меньшей классовой устойчивостью, сильнее подвержен влиянию буржуазной психологии. По этой причине затруднена его пролетаризация. Собственно, это мы и наблюдаем в современной России.

Не менее важно рассмотреть взаимоотношения между сложным трудом и стоимостью рабочей силы. Те страны, в промышленности которых преобладает высокосложный труд, может даже вопреки желанию буржуазии должны иметь дорогую рабочую силу. Во-первых, для того, чтобы обеспечить высокий уровень разнообразной специальной подготовки, работники, приступающие к ней, уже должны иметь высокие физические интеллектуальные, образовательные кондиции, что само по себе недёшево. Во-вторых, достижение этих кондиций с необходимостью генерирует массу новых «материалоёмких» потребностей. В-третьих, эти потребности сохраняются и преумножаются у работника на протяжении всей его жизни. В общем виде эту закономерность можно сформулировать так: с ростом уровня производительных сил — растёт стоимость рабочей силы. Эта закономерность существовала и в социалистическом обществе и имела свое выражение в законе возвышения потребностей.

Март 1996 г.

На наш взгляд, автор не учитывает одного важного момента. А именно: труд с применением большего объёма фондов (в т.ч. и интеллектуальных) на единицу рабочей силы является более производительным, поскольку удешевляет производство товаров продаваемых по постоянной рыночной цене. На основе различий в фондовооружённости предприятий (а таковые рассматривались классическим марксизмом как временные, но сейчас являются непреходящей особенностью империалистического мироустройства) образуется особая рента, как и от всяких благоприятных условий производства. Таким образом, предприятия богатых стран получают обычно не только перенесённую стоимость знаний и навыков работников, но и дополнительную сверхприбыль на них (изымающуюся косвенным образом у предприятий бедных стран), частью которых могут (и вынуждены) подкупать свою «рабочую аристократию». Это замечание отнюдь не отрицает, а дополняет и развивает данную, исключительно важную и верную работу. Настоятельной необходимостью является марксистская критика и разоблачение иллюзий «интеллигентского социализма», весьма распространённого в оппортунистических кругах как в России, так и за рубежом, псевдосоциалистического симулякра, в котором гегемоном выступают не депривированные, а, напротив, привилегированные слои специалистов и высокооплачиваемых рабочих, желающие упрочить своё положение. Против этого слоя, привыкшего к незаметному паразитированию на пролетариате и низших служащих, была направлена китайская Культурная революция. Сильный теоретический удар по его позициям наносит и данная статья. — О. Торбасов.